– Спасибо, хозяйка, за хлеб да соль, пойду я. Будь здорова.

– Иди, Мишенька, иди, – улыбнулась ему радушная хозяйка, а когда за гостем затворилась дверь, сама себе тихонько произнесла, – иди, всё равно ко мне вернёшься, никуда ты теперь от меня не денешься.

– Прости, что задержался, – неловко оправдывался Мишка, крепко обхватив подбежавшую к нему девушку за талию.

Сделав со своей возлюбленной оборот вокруг своей оси, парень аккуратно опустил Дусю на землю и, сняв с себя пиджак и накинув на плечи девушке, вновь обхватил её хрупкое податливое тело своими сильными мозолистыми руками. Она не стала слушать больше никаких объяснений, а, взяв Мишкину шею своими жаркими ладошками, притянула его голову к себе и прильнула к шершавым, обветрившимся на ветру губам. В предвкушении наслаждения Дуся прикрыла глаза, однако слиться в сладострастном поцелуе не получилось. Парень неожиданно отпрянул от её лица и как-то удивлённо на неё посмотрел. Та не поняла, в чём дело и, предположив, что он с ней так играет, решила ещё раз попытаться его поцеловать. Мишка снова отстранил её и, взяв девушку одной рукой за талию, как-то невразумительно пробурчал:

– Дусь, ты извини, давай просто погуляем.

– Ну, хорошо, – недоумевая по поводу произошедших изменений в любимом человеке, согласилась девушка, и они пошли по тропинке, спускающейся к озеру. «Может, это он из-за выпитого вина постеснялся со мной целоваться?» – предположила девушка, учуяв лёгкий запах перегара, исходивший от жениха. Они никогда, оставаясь наедине, не были многословны: Мишка – по складу своего характера, Дуся – из-за природной стеснительности, однако сегодня разговор вообще как-то не клеился. Девушка несколько раз пыталась заговорить, расспросить о том, как прошёл день, но каждый раз сталкивалась с молчаливым равнодушием собеседника, и вскоре и сама замолчала. Михаил, не спеша продвигаясь по извивающейся пыльной тропке, тоже словно позабыл о том, что сегодня так много хотел сказать своей девушке, о чём хотел с ней сегодня поговорить. У него на губах до сих пор оставался противный и тошнотворный запах протухшего мяса, который он почувствовал во время прикосновения к губам своей будущей невесты. Он еле сдержал возникшие в организме позывы к рвоте, и сейчас изредка поворачивал голову в сторону Дуси и бросал на неё недоумевающие взгляды, а в его голове появлялись какие-то, будто чужие мысли. В серебристом свете взошедшей из-за горизонта огромной луны с его глаз будто упала всё время застилающая их пелена. «Как я мог влюбиться в эту длинноносую, с большими ушами страхолюдину, да ещё с таким тошнотворным запахом изо рта» – , удивлялся про себя Мишка, стараясь незаметно увеличить дистанцию между собой и девушкой. Он вспомнил свои мысли и мечты, которые посещали его в последнее время всё чаще, и на миг представил их двоих в интимной обстановке. От этой мысли Мишку передёрнуло от отвращения, и к горлу вновь подступила тошнота. Девушка, почувствовав эту кратковременную дрожь, спросила:

– Миша, тебе холодно?

Тот, погружённый в свои думы, сначала не понял, о чём Дуся его спрашивает, и неопределенно пожал плечами. Однако, сообразив в чём смысл её вопроса, он прикинул, что это может быть хорошим поводом для окончания свидания, поэтому, придав голосу немного страдальческих ноток, ответил:

– Да, знобит что-то. Может, приболел? Давай я отведу тебя домой и пойду, прилягу.

Они повернули назад в сторону села. В этот раз прощание было коротким. Подойдя к Дусиным воротам, Михаил коротко буркнул:

– Ну, пока.

– До свиданья, – всё ещё удивляясь таким переменам в своём женихе, ответила девушка, и они разошлись в разные стороны, даже не подозревая, что уже навсегда.