– Хорошо, – пробормотала Бетти и понесла стопку белья в спальню девочек.

Тетя Шерли понаблюдала с порога, как она сортирует полотенца, затем сказала, что будет на кухне, и ушла. Бетти управилась за десять минут, тайком сунув пару новых полотенец в кучу, которая предназначалась ее семье. Тетя Шерли курила сигарету, листая журнал Woman’s Day, и немного удивилась, увидев племянницу так скоро.

– Можешь пока посидеть у телевизора, – проговорила она, кивнув в сторону гостиной. – Мэл вернется и отвезет тебя домой.

Бетти невольно вздрогнула.

– Не стоит, я прекрасно доберусь на автобусе!

– Нет-нет, никакого автобуса! Как же ты понесешь все эти простыни и полотенца?

«Черт! – подумала Бетти, на ватных ногах бредя в комнату с телевизором, где шоу Супи Сэйлса сменилось пятичасовым выпуском новостей. – Черт, черт, черт!» Она села на диван; кузены посмотрели на нее и отвернулись к экрану.

Вдруг открылись автоматические ворота гаража, хлопнула входная дверь. Во рту у Бетти мигом пересохло, сердце бешено застучало в груди.

– Дети! – окликнул дядя, и кузены бросились его встречать.

– Папа! Папа! – кричали они.

Наконец дядя Мэл зашел в гостиную.

– Вот ты где, Бетти! – проговорил он и раскинул руки для объятий. На нем был белый халат с вышитым на кармашке именем. Лицо гладко выбрито, очки и лысина сияли, но дыхание оставалось таким же неприятным, как и тогда. Интересно, подумала Бетти, как это выносят его пациенты и тетя Шерли?..

– Привет, дядя Мэл.

– Готова ехать домой?

– Конечно.

Бетти взяла свои учебники и коробку с простынями и полотенцами, которые дала тетя Шерли. Забравшись в огромный Cadillac, она нагромоздила вещи себе на колени, но дядя Мэл велел переложить все в багажник, и девочка растерялась. Она чувствовала себя голой, несмотря на свободную блузку из совершенно непрозрачной ткани и плотный бюстгальтер, да еще надетый сверху свитер, хотя июнь стоял теплый. Бетти боялась, что дядя захочет поговорить, однако он молчал всю дорогу, небрежно насвистывая в лучах полуденного солнца, кивая головой и постукивая ладонями по рулю в такт радио. «Я не отпущу тебя никогда, потому что люблю тебя!» – пропел он вместе с Фрэнки Авалоном. «Так пел мой отец», – подумала Бетти, и сердце ее сжалось от ужаса. На светофоре она почувствовала на себе дядин взгляд, скрестила руки на груди, отвернулась к окну и стиснула зубы. Когда они свернули на Альгамбра-стрит, Бетти крепко сжимала дверную ручку и нащупывала ключ, который носила на ленточке вокруг шеи.

– Спасибо, дядя Мэл, – выпалила она и надавила на ручку, едва дождавшись остановки.

Дядя потянулся через нее и захлопнул дверцу.

– А ну-ка погоди! Ты же не хочешь удрать до того, как я тебе заплачу?

«Господи!» – ужаснулась Бетти. У нее скрутило живот. Мать продала старую машину и взяла себе отцовскую, и сейчас на дорожке перед домом было пусто, потому что Сара уехала на собеседование в универмаг Hudson’s, а Джо, наверное, занималась теннисом или зашла в гости к своей подруге Линетт.

Дядя достал из кармана бумажник и вручил Бетти десятидолларовую купюру, еще хранящую тепло его тела. Бетти захотелось смять ее, швырнуть на пол, выскочить из машины и побежать к дому. Впрочем, она заставила себя сложить деньги, убрать в карман и сказать спасибо.

– Бетти, – протянул дядя Мэл, – бедная малышка Бетти! – Голос его звучал участливо, но она чувствовала, как он на нее смотрит. Однажды на пикнике Бетти пролила себе на руку лимонад, вытерла его бумажной салфеткой и забыла. Она разговаривала с Лорой, и вдруг та взвизгнула, указывая куда-то вниз, и Бетти обнаружила на липком пятне крошечных муравьев – так много, что кожа казалась черной. Она долго кричала и терлась рукой о траву, сминая муравьев в кашу… – Как вы там, держитесь?