– Все трое собирались вложить денег поровну. У вашего отца особых сбережений не было – мы тогда как раз купили этот дом, – и он попросил в долг у брата. Не навсегда, на время. Обещал даже вернуть с процентами, однако Мэл ему отказал.

– Почему? – поинтересовалась Джо.

Сара посмотрела на свою сигарету.

– Он сказал, что несет ответственность за мать и обязан беречь деньги, чтобы обеспечивать ей должный уход. – Бетти подумала об Элки, у которой в доме дяди Мэла была своя комната с ванной, и попыталась представить, какой именно уход ей нужен. – Зато он хочет сделать что-нибудь для нас сейчас, – продолжила Сара и повернулась к Бетти, – и попросил тебя приходить раз в неделю, помогать Шерли с детьми и делать кое-какую работу по дому. Будет платить по десять долларов. Что скажешь?

Бетти чувствовала себя очень глупо и не знала, что делать. Десять долларов в неделю – огромные деньги. Большинство девочек, присматривающих за детишками, зарабатывали по двадцать пять центов в час. И она знала, как нужны им эти деньги. Мать ясно дала это понять. Бетти повернулась к сестре, надеясь на помощь, но Джо стояла к ней спиной у раковины, а Сара смотрела на нее заплаканными глазами, с дрожащей, полной надежды улыбкой.

– Конечно, – ответила Бетти, через силу улыбнувшись матери, – конечно.

Автобусы в Саутфилде ходили не так регулярно, как в их районе, – вероятно, потому что там у всех были свои машины. Через полторы недели после смерти отца, в среду после школы Бетти сошла с автобуса на углу Лэшер и Квортон-роуд и направилась в глубь квартала к дому дяди Мэла, стоявшему посреди большой лужайки на вершине холма. Сунув учебники под мышку, она постучала в дверь.

– Бетти! – Тетя Шерли вроде бы ей обрадовалась. – Входи же!

Тетя провела Бетти мимо гостиной, где ее кузины смотрели шоу Супи Сэйлса, прямо в огромную сверкающую кухню, которая была раза в два больше кухни и гостиной в доме Бетти, вместе взятых. На столешнице из жаростойкого пластика красовался новенький бледно-желтый миксер Mixmaster, зеленый линолеум на полу тоже выглядел совершенно новым. На подоконнике стояли орхидеи в горшках, пахло жареной курицей. В окно Бетти увидела бассейн, которым дядя Мэл хвастался на Пасху пару месяцев назад, еще в том мире, где был жив ее отец. В столовой темнокожая накрывала на стол, натирая передником каждую вилку. По соседству с Бетти жило несколько таких семей с детьми, посещавшими ту же школу, что и она, не считая католиков, учившихся в школе «Пресвятой Девы Марии, Царицы Ангелов», однако в Саутфилде, вероятно, черные не жили – просто приезжали сюда на работу утром и возвращались обратно вечером.

– Хочешь есть или пить? – спросила тетя Шерли.

Бетти немного удивилась, потому что вроде бы пришла помогать тете Шерли по дому, а не для того, чтобы ее обслуживали. После долгой поездки на автобусе и прогулки по жаре ей захотелось пить, и она попросила воды.

Тетя Шерли налила стакан прямо из-под крана. На ней была желтая блузка на пару тонов темнее миксера и твидовая юбка серо-кремового цвета, свежевымытые волосы аккуратно уложены в прическу. Бетти потягивала воду, гадая, что именно ей придется делать, потому что обед вроде бы уже стоял в духовке, негритянка накрывала на стол, а дети смотрели телевизор.

Тетя предвосхитила ее вопрос:

– Ты поможешь мне разобрать детскую одежду. Нужно убрать на лето зимние вещи и отложить в сторону те, из которых ребята уже выросли. – Тетя Шерли отвела Бетти к спальням, где на кроватках стояли пустые картонные коробки для хранения одежды. Они вместе вынули вещи из комодов, потом перешли к бельевому шкафу в коридоре. – Мы сложим все в три кучи: совсем изношенные – на выброс, умеренно поношенные отдадим в синагогу, а все, что еще выглядит прилично… – Тетя Шерли замолчала. Бетти знала, что вещи из третьей кучи пойдут ей, сестре и матери. Она всю жизнь спала под старыми одеялами Одри и Джоан, на их старых простынях.