«Просто позлить»? Интересно, а меня она сейчас тоже хочет «просто позлить»?

Я не могла понять, серьезно она говорит или шутит.

— А откуда вы знаете, что его убили?

— От верблюда.

Ну уж нет, теперь я не отстану.

— Может, верблюд вам даже сказал, кто его убил?

— Конечно, сказал.

— И кто же это?

— Я.

— Что-о-о?

Я чуть с кровати не упала.

Нет, она точно шутит. Такой вот черный юмор Алексис. Потому что… ну кто вот так просто признается в убийстве?

Однако в голосе Алексис не было и намека на насмешку:

— Не пойму, что тебя удивляет? Думаешь, я не могу убить человека?

Я уже не знала, что и думать.

— И как же вы его убили?

— Ой, — Алекс зевнула, словно речь шла о самом скучном и заурядном деле на свете. — Долго рассказывать. Да ты и не поймешь, если в неврологии не разбираешься. Но, если кратко, дело было так. Инсульт у Сафронова случился в сауне — он тогда упал на пол, а изо рта пошла пена. Потом выяснилось, что вместе с инсультом случился и первый в его жизни приступ эпилепсии. Сначала его вообще парализовало, но через несколько дней интенсивного лечения паралич прошел. Сафронов стал приходить в себя, однако с головой начались проблемы — тогда он и разболтал историю твоей мамы и твоего похищения. Матвей в то время находился за границей, поэтому его мать сначала дала послушать запись мне. Я поняла, что если Матвей это услышит, то убьет Сафронова. Но разве можно доверять такие дела мужчинам? Тут даже ребенку ясно — нельзя. Мужчины действуют в таких случаях на эмоциях и слишком неаккуратно. Ну, я и сказала его матери, что пересылать запись Матвею пока не нужно и обсуждать все по телефону тоже — слишком опасно. Мы ведь не хотели, чтоб эта история вышла за пределы семьи. Она согласилась дождаться его возвращения, а Сафронов в это время… ну, скажем так, получил дополнительную терапию — лекарства, которые спровоцировали новый приступ эпилепсии и новый инсульт, который он уже не пережил. Но ты не волнуйся, все сделано очень аккуратно, никто не подкопается. И этот ублюдок больше ни одной девушке в мире никогда не причинит вреда, — последние слова Алексис произнесла, беспрерывно зевая и сползая с подушек. Потом она закрыла глаза и заснула — самым безмятежным сном.

Мне же казалось, что я теперь до конца жизни не засну.

Неужели Алексис сказала правду?

Я не знала, как ко всему этому относиться.

Поднявшись с кровати, я принялась ходить взад-вперед по комнате, пока не устала. Затем уселась в кресло, поджала ноги к груди, прикрыла глаза и впала в какое-то забытье…

Вывел меня из него громкий стук в дверь. Вскочив на ноги, я огляделась по сторонам и поняла, что уже рассвело.

Алексис еще спала: одеяло откинуто в сторону, волосы разметались по подушке. Только теперь я осознала, как странно она смотрится в моей постели.

Если пришла Мария Антоновна с завтраком, то… лучше бы ей этого не видеть. С другой стороны, не открыть дверь будет еще подозрительнее — как будто мы здесь чем-то нехорошим занимаемся.

Подумав, я все-таки откликнулась:

— Войдите!

Дверь тут же открылась, и на пороге возник… мистер Д., одетый с иголочки.

— Диана, я… — он шагнул вперед и замолчал, уставившись на кровать.

— О, Матвей, доброе утро! — послышался за спиной насмешливый голос. — Ты что-то хотел?

Повернув голову, я увидела, что Алексис проснулась и теперь, сидя в центре кровати, лениво потягивалась.

Мистер Д. ничего не ответил — он как будто вообще дар речи потерял. А Алексис продолжала усмехаться:

— Ну прости, Матвей! Раз уж ты не спишь со своей невестой, приходится за тебя отдуваться, — взмахнув руками, сообщила она.

Мистер Д. странно покачал головой и молча вышел из спальни.