Он не мог долго стоять в одном положении, поскольку испытывал нестерпимую боль в ноге, и отошел от стола.

– Я ни слова не сказала о навязывании негодных проектов, – парировала Мирабель, наморщив лоб. – Вы, видимо, склонны все драматизировать, мистер Карсингтон. Или говорите это ради красного словца? «Внушить благоговейный страх мужланам» – это удачное выражение, но «ненасытный поборник индустриализации» и «негодный проект» никуда не годятся. Я не считаю ваш канал негодным проектом. Если поклоннику отказывают, это не значит, что он негодный, а просто кому-то он подходит, а кому-то нет. Нога у вас болит?

– Ничуть, – сказал он как раз в тот момент, когда почувствовал болезненный спазм в бедре.

Она тоже отошла от стола.

– Мне следовало бы сделать вид, будто я ничего не замечаю, но это не в моих правилах. Ваши движения стали более напряженными, и я подумала, что это из-за боли в ноге. Может быть, вы хотите пройтись? Или присесть? Или положить ногу повыше? Я не должна задерживать вас, вы человек занятой.

У Алистера и впрямь было дел невпроворот, но она привела все его планы в полный беспорядок, как и собственную прическу, и он не мог заставить себя уйти.

– Мисс Олдридж, вам хорошо известно, что главнейшим из моих дел являетесь вы. – Он тут же пожалел о сказанном. О господи, где его обходительность? Где хваленые манеры?

Он прошелся разок-другой до окна и обратно. Нога возмущенно отреагировала на его поведение несколькими болевыми спазмами.

Мисс Олдридж наблюдала за ним с озабоченным видом.

– Продолжительное путешествие под ледяным дождем прошлой ночью не могло не сказаться на вашей ране. Я об этом только сейчас подумала. Нынче утром я больше всего боялась найти вас с переломанными костями в какой-нибудь канаве и уже настроилась собирать вас по кусочкам. Так почему же я для вас главнейшее дело?

Пока она говорила, Алистер напрочь забыл, что собирался ей сказать, зато вспомнил, как она, покинув теплый, уютный дом, поехала за ним, невзирая на непогоду. Вряд ли какая-то другая женщина решилась бы на это – разве что мать. Но ведь мисс Олдридж вообще отличалась от других женщин, поскольку возглавляла семью, несла за нее ответственность.

Именно от нее зависела прокладка канала, напомнил он себе, и, чтобы не упустить представившуюся возможность, надо привести в порядок мысли.

– Никто другой не станет говорить со мной открыто: вы сами это сказали, – а мне необходимо понять, почему вы возражаете против строительства канала.

– Не все ли равно? Вы приехали, и все возражения растают, словно снег под горячими лучами солнца.

– Но я не хочу злоупотреблять своим положением!

– В таком случае вам не следовало приезжать, – скептически взглянув на него, заявила Мирабель.

Алистер отвернулся и, невидящим взглядом уставившись в окно, сосчитал до десяти.

– Мисс Олдридж, должен прямо сказать, что из-за вас мне хочется рвать на себе волосы.

– А я-то думала, в чем тут дело.

Алистер круто развернулся:

– Какое дело?

– Я думала, обстановка накалена из-за плохой погоды. А оказывается, это из-за вас. Вы удивительно сильная личность, мистер Карсингтон, так почему из-за меня вам хочется рвать на себе волосы?

Алистер смущенно посмотрел на нее. Коса, нарушив прическу, сползла к уху и практически расплелась.

Он решительно направился к столу, сгреб с поверхности пригоршню шпилек и подошел к ней.

– Это ваше.

– Ой, спасибо.

Она протянула руку, но он, проигнорировав этот жест, взял непослушную косу, свернул и, уложив на место, заколол шпильками.

Она стояла не двигаясь, уставившись на его галстук.

Волосы у нее были шелковистые, мягкие, и так хотелось зарыться в них пальцами.