– Это расстояние увеличится ночью в два раза, если преодолевать его на телегах и вьючных лошадях окольным путем по ухабистым дорогам, – заметил Алистер. – Если бы мы смогли прорыть канал по прямой, расстояние сократилось бы до десяти миль. Но, поскольку по прямой линии лежит горная гряда, которую придется обойти, как и надворные постройки землевладельцев, склады лесоматериалов и прочее, протяженность канала, по нашим подсчетам, составит пятнадцать миль. – Он подошел к столу. – Вам для этого потребовалась карта? Хотите более тщательно изучить маршрут? Возможно, поразмыслив, вы перестанете возражать против наших планов?

– Нет, – ответила она решительно. – В этом моя позиция осталась прежней. Изменилось только мое мнение о лорде Гордморе.

– Наверное, вы представляете его себе одним из тех ненасытных поборников индустриализации, которые выселяли бедных овцеводов из их хижин, чтобы воздвигать дымящие фабрики на землях, которые некогда были пастбищем? – спросил Алистер.

– Нет, я представляла его себе человеком весьма предприимчивым. Если решение, которое я нашла, оказывается неосуществимым, я ищу другое. Однако лорд Гордмор, когда ему не удалось заинтересовать нас строительством канала, не пожелал, судя по всему, напрячь свое воображение, а упрямо продолжает настаивать на своем первоначальном решении. Разница лишь в том, что на сей раз он послал тяжелую артиллерию, чтобы заставить нас подчиниться.

Алистер сразу же сообразил бы, что она имеет в виду, если бы не отвлекался.

Коса, уложенная в прическу, не только съехала набок, но и расплелась. И хотя Алистер не слышал звука падающих шпилек, однако, сомнений не было, что на столе, покрытом картой, их стало значительно больше. С минуты на минуту прическа грозила окончательно развалиться, и он с трудом сдержался, чтобы не поправить ее.

– Тяжелая артиллерия? Неужели вы думаете, что мы перебросим сюда технику и бригады строителей, чтобы запугать вас и силой заставить подчиниться? Надеюсь, вам известно, что мы не можем начать строительство канала без парламентского акта, а парламент не одобрит предложение о строительстве канала, если землевладельцы выступят против него.

– Тяжелая артиллерия – это вы, – пояснила Мирабель. – В этой части Дербишира граф Харгейт имеет не меньший вес, чем герцог Девонширский. Двое ваших братьев – образцы добродетели, а вы – прославленный герой. Лорд Гордмор весьма мудро выбрал себе партнера, а также вовремя заболел гриппом.

Алистер сначала не поверил своим ушам, а сообразив, о чем речь, пришел в ярость и проговорил с леденящей душу вежливостью:

– Прошу вас, поправьте меня, если я не так понял, мисс Олдридж. Вы, кажется, считаете, что лорд Гордмор или я – или, возможно, мы оба – решили воспользоваться положением моей семьи или известностью, чтобы уничтожить оппозицию? Вы полагаете, что я за этим приехал – чтобы внушить благоговейный страх мужланам? Может, даже тронуть их сердца доказательством своей огромной жертвы, принесенной во имя короля и страны?

Услышав в его голосе нотки горечи, Мирабель заявила:

– У лорда Гордмора нет и доли того влияния на местное общественное мнение, он не дербиширец. Титул его недавнего происхождения и получен всего лишь в последнее столетие. К тому же он не знаменит. – Она вздернула подбородок. – Не понимаю, что вас обидело. Я всего лишь изложила простейшие факты, которые очевидны каждому, хотя, наверное, никто другой не скажет вам этого в лицо.

– Вы ничего не знаете о лорде Гордморе! – возразил Алистер. – А если бы знали, то никогда бы не подумали, что он способен совершить бесчестный поступок и использовать меня или мое положение, чтобы навязать кому-нибудь негодный проект.