Пар вырвался наружу, скользнул за стол, сгустился и превратился в мальчика: облако дыма стало кудрявыми волосами цвета воронова крыла, тонкие полоски пара – тощими костистыми ногами.

Корвин сел на стул напротив мисс Дичембре, стряхнул с себя последние струйки дыма, как ворон стряхивает выпавшие перья. Края воротника и щёки, как и при первой их встрече, были все в саже. Мокрые пряди прилипли ко лбу – наверное, потому что он прятался в водяном паре.

– Ты всё ещё здесь? – спросил мальчишка и устроился поудобнее, чтобы в полной мере насладиться зрелищем, как нянька кашляет и плюётся, пытаясь отдышаться. – Я слышал, что сказал тебе отец.

Дичембре расправила плечи, прочистила горло и хриплым, болезненным голосом произнесла:

– Он сказал, что верит в меня.

– Он сказал, что ты неуклюжая.

Дичембре закашлялась ещё сильнее.

– А ещё я слышал, что ты ему сказала.

– Что я буду стараться изо всех сил?

– Ты сказала, что я спрятался в печи! – Корвин широко раскрыл рот и показал ей красный раскалённый язык. – Теперь отец будет злиться на меня. А я – на тебя.

Пугающая ухмылка появилась на его лице. Дичембре стало не по себе.

– Как ты попал в чашку? – спросила она, изображая спокойствие. – Я и не заметила, когда ты прошмыгнул…

– Тихий и незаметный – самые важные качества Чёрного Человека, – ответил Корвин и гордо выпятил грудь.

– У нас с тобой как-то не задалось при знакомстве. Может, попробуем ещё раз?

Дичембре вытерла руку о бок и протянула Корвину. Мальчишка посмотрел на неё с вымученной улыбкой, встал, обогнул стол, прошёл мимо и сел у камина. Закатал рукава и сунул руку в раскалённые головешки.

Дичембре не сдавалась.

– Я тебя по всему дому искала. Верни мне мехи и остальные приспособления.

– А, точно. И зачем же они тебе?

– Я сама толком не знаю, – призналась она. – Наверное, чтобы ухаживать за тобой.

Корвин обернулся, встал. Чёрные кудрявые локоны закачались, приоткрывая уши.

– Так ты правда думаешь, что сможешь угнаться за мной? – Корвин заложил руки за спину и широкими шагами заходил по кухне из стороны в сторону, будто пытался измерить её; одна рука мальчика была краснее, чем другая.

– Думаю, да. Даже уверена, – ответила Дичембре.

Корвин остановился, взялся за подтяжки, как за цепочки качелей, начал раскачиваться на месте взад-вперёд. Потом запустил руку за спину и вытащил что-то. Это были деревянные мехи, те самые, с отпечатком ладони посередине ручки.

– Посмотрим! – с вызовом заявил Корвин и побежал, петляя между столами.

– Отдай! – крикнула Дичембре и со всех ног помчалась за ним.

– Ты не это ищешь? – Корвин схватил со стены поварёшку и запустил ею в незадачливую няню.

Она увернулась, поварёшка пролетела мимо, сделала сальто в воздухе и нырнула в корзину с вязанием мисс Малхони.

– А ну отдай! – не сдавалась Дичембре. Вытянув руки вперёд в надежде схватить мальчишку, она бегала из угла в угол, огибала столы, перепрыгивала через опрокинутые стулья и табуретки.

– Это отдать? – Корвин сорвал с крючка на стене медную кастрюлю. Кастрюля отскочила от пола и укатилась.

Дичембре остановилась отдышаться, торопливо осмотрелась по сторонам и заметила, что Корвин начинает превращаться: руки у плеч распушились, как серые перья на крыльях совы. Дичембре нырнула в вязальную корзину и вынырнула оттуда с мотком перепутавшихся ниток в волосах и деревянными пяльцами в руке. Ей вспомнился цирк и игровые лавки вокруг шатра, которые менялись каждый сезон. Осенью на облетевшем дереве развешивали мешочки с призами, и, чтобы выиграть один из них, надо было закинуть на ветку несколько деревянных колец.