Маленькие деревянные пяльцы не сильно отличались от тех колец, а тощие ноги Корвина напоминали сучки. Дичембре поднесла пяльцы к носу, выбрала мишень, прицелилась и сделала бросок.

Пяльцы пронеслись над ковровой дорожкой и зацепили лодыжку Корвина в тот самый момент, когда он начал взлетать. Мальчишка упал вперёд, потерял ботинок и выронил мехи.

– Есть! – Дичембре с ликующим видом побежала забирать драгоценный трофей, который доверил ей мистер Лунро.

Но Корвин оказался быстрее. Он занёс руку, которой только что копался в горящем камине, и с яростью вцепился в край дорожки. Ковёр под раскалёнными пальцами зашипел, загорелся, сморщился. Как только Дичембре наступила на него, Корвин рванул за край, и нянька исчезла в складках дорожки.

Корвин снова переиграл её. Он встал, потёр лодыжку, обернулся облаком дыма и поплыл в сторону мехов. Облако двигалось не прямо, покачивалось вверх-вниз, как будто ему тяжело парить в воздухе, как будто оно хромает – насколько облако вообще может хромать.

Дичембре поняла, что это её шанс. Она вскочила, прыгнула на табуретку, оттолкнулась, повисла на люстре. Вцепившись в металлические рожки, покрытые золой, стала раскачиваться взад-вперёд. Затем в подходящий момент отпустила руки, выгнула спину и приземлилась на другом конце кухни, прямо возле мехов. Корвин всей своей кружащей дымно-пыльной массой бросился на неё.

– Нет! – взвизгнула Дичембре, зажмурилась и прижала мехи к груди. Тканевая гармошка сложилась, деревянные ручки сжались, из тонкого носика вырвался лёгкий, прохладный ветерок.

Когда Дичембре открыла глаза, дым вокруг Корвина исчез, волосы не развевались над головой. Он снова стал обычным ребёнком.

Дичембре прищурилась, покрепче сжала ручки мехов и с торжествующей улыбкой произнесла:

– Так вот как они работают!

В корзине мисс Малхони Дичембре нашла полоску тонкой, как бинт, хлопчатобумажной ткани. Она идеально подходила, чтобы перевязать Корвину лодыжку. Дичембре подошла к мальчишке, но тот её оттолкнул.

– Мне жаль, что с твоей ногой так вышло. Я не хотела.

– Какая из тебя няня? – проворчал он в ответ.

– Начинающая, – призналась Дичембре. – Я кое-чего не понимаю: когда ты превратился, почему не полетел выше и быстрее?

– Потому что у меня нога болит.

Дичембре озадаченно посмотрела на него, Корвин фыркнул.

– Даже если я превращаюсь в дым, это не значит, что я не чувствую боли. Как мне летать, если я ходить не могу?

– М-м-м, – задумчиво промычала Дичембре.

Она по-прежнему не понимала, что за магия окружала мистера Лунро и его семью, но она видела, как Корвин словно впитал огонь камина, а потом прожёг ковёр так же, как вещи в её комнате. Она видела, как мальчик превращается в дым и как становится ребёнком, стоит только нажать на ручки мехов. Она ещё многого не знала, но чувствовала, что первый шаг сделан.

Не считая часов, что он проводил за уроками в кабинете отца, Корвин всё время слонялся по дому: он обожал полёживать в печи на мягком ржаном хлебе с изюмом или сидеть в камине среди тлеющих головешек и играть в шарики жареным фундуком. Иногда он выглядывал из дымохода, опирался на него, как на подоконник, и смотрел на еловый лес, простиравшийся вокруг дома на несколько километров.

Ничего опасного для Корвина в этом не было, но Дичембре боялась, что он слишком долго пробудет дымом, поэтому, как только замечала мальчишку за каминным экраном, запускала руку в карман фартука, зачерпывала пригоршню белой золы, бросала в печь, чтобы огонь погас, и доставала приспособления для камина.

Она засовывала щипцы для камина в дымоход снизу и хватала Корвина за ногу. Мальчишка вырывался, дым на затылке вставал дыбом, как шерсть разъярённого кота, а Дичембре тем временем вооружалась другими инструментами. Совком для золы она собирала Корвина в небольшое дёргающееся дымовое облачко и выпускала на него струю холодного воздуха из мехов. Корвин падал на погасшие угли обычным мальчишкой, только лицо и одежда были перемазаны сажей.