— Мы работаем, — начинает Герман. — Жуков залег на дно, мы ждём…

— Долго ждёте, — перебивает майор. — Что да как меня не интересует, мне нужен результат. Будете тянуть, я отдам дело другим агентам, например, Остапову.

От этой фамилии и у меня, и у Германа хроническая аллергия. Мы недолюбливаем друг друга с первых дней, и если у нас заберут дело и отдадут этому кретину, нам вовек не отмыться от этого позора и его тупых шуток.

— У вас две недели. Всё ясно?

— Так точно! — хором отвечаем мы.

— Свободны.

Мы вышли из кабинета и направились к парковке. Не знаю, как Герман, но меня такой расклад не устраивает, провальных дел у нас не было. Да и отчитывают нас впервые, и всё из-за одной девчонки, что вскружила голову обоим.

— Ты был прав, — говорит друг, когда мы уже сели в тачку. — Надо поставить Наумова следить за Алисой.

Наумов Сергей — молодой парень, что недавно в наших рядах, и он сейчас следит за домом Жукова.

— Да, надо, — соглашаюсь я, завожу машину и выруливаю на дорогу, вливаясь в поток автомобилей.

Через пару часов Наумов сам объявился с хорошими новостями — Жуков вышел из укрытия. Всё более чем удачно складывается. Мы наконец начнём действовать, переключимся с Алисы на Жуков, и дело пойдёт.

Такой был план, и я в нём был уверен, как и Герман. Он был полностью согласен со мной, сам понимает, что Алиса нас отвлекает, что мы оба слишком остро на неё реагируем.

Но эта чертовка неугомонная пнула ногой в наш план и внесла свой коррективы.

30. 30

Алиса

Аккуратно стучу в массивную дверь и, услышав разрешение войти, открываю и прохожу в кабинет директора.

— Здравствуйте! Вызывали, Марина Леонидовна? — спрашиваю я.

— Вызывала, садитесь, Алиса Михайловна, — холодно говорит она и кивает на стул по эту сторону стола.

Я присаживаюсь, не зная, что от неё ожидать. Но судя по взгляду, ничего хорошего. Работаю я тут не так давно, но она казалась очень доброй и милой женщиной. То ли она так хорошо умеет скрывать истинное лицо, то ли я в людях не разбираюсь, что более вероятно.

— Я просмотрела график ваших уроков, — начинает она, откинувшись на спинку кожаного кресла. — И сделала вывод, что для вашего оклада вы мало работаете, — стуча ручкой по столу, смотрит на меня с вызовом.

— И что вы предлагаете? — спрашиваю я, выдерживая её взгляда.

— Не предлагаю, я ставлю вас перед фактом: с этого дня у вас прибавляются часы, — сцепляет руки над столом и подаётся вперёд. — Было двадцать, теперь будет тридцать часов в неделю.

— Хорошо, — киваю я и улыбаюсь.

— Если вас не устраивает, вы можете уйти, — невзначай говорит она и поправляет стопку бумаг на своём столе. — Вы всё ещё на испытательном сроке.

— Нет, тридцать так тридцать, — улыбаюсь во все тридцать два, не давая ей возможности думать, что она меня расстроила. — Всё? Или что-то ещё?

— Пока всё, — притворно улыбается она в ответ.

— Тогда я пойду? У меня урок скоро, — встаю со стула, сжимая ручки сумки.

— Иди… те, Алиса Михайловна, — кивает эта грымза.

Выхожу из кабинета и направляюсь в свой класс. Всё-таки первое впечатление бывает обманчивым. И что же я ей такого сделала, что она решила нагрузить меня работой?

Я прекрасно знаю, сколько мне причитается, и что за те часы, что у меня были до этого, оклад небольшой. Вот только боюсь, что, если я возмущаться буду, вылечу отсюда как пробка. А этого совсем не хочется, по крайней мере, пока у меня не будет запасного варианта.

Но я в любой момент могу устроиться официанткой или кассиром в супермаркет. Работы я не боюсь и с голоду не помру. Так что нам не страшен серый волк.

— Bella, — навстречу мне идёт итальянец. — Вы как всегда… прекрасны, — лыбится, выставив на всеобщее обозрение свои белоснежные, ставленые зубы.