Утомилась я даже больше, чем в рабочий день, и, оказавшись за дверью своей квартиры, первым делом сняла платье. Бросила его на стул, обещая себе, что никогда его больше не надену. И после ванных процедур упала на кровать как мешок картошки и сразу же уснула.

А в понедельник меня вызвали в кабинет директора сразу, как только я переступила порог школы.

Зря я не предала значения реакции Марины Леонидовны в тот вечер.

29. 29

Слава

«Он меня поцеловал», — слова Алисы звучат эхом в голове. Этот сукин сын распускает язык, когда я стараюсь держать дистанцию. Пару минут застываю перед монитором, где по ту сторону Алиса ворочается на кровати, и меня это ещё больше бесит. Уснуть, значит, не может, наверное, думая о поцелуе с Германом. И на этот момент меня не волнует, что она каждую ночи ворочается и с трудом засыпает.

Резко встаю с кожаного кресла и выхожу из кабинета, иду на поиски одного идиота. Искал недолго, идиот попивает кофе на крыльце и затягивается сигаретой. Ассоциация у меня не самая приятная, с такой довольной мордой курят после секса.

Сажусь на свободный стул, сцепляю руки над столом и смотрю на друга.

— Как дела? — начинаю издалека.

Выдержка — этому нас учили и в армии, и в ФСБ, но сейчас она у меня хромает.

— Нормально, — отвечает он нейтрально, но уголки губ поднимаются в попытке улыбки.

— Где был? — спрашиваю я, стараясь не зацикливаться на его довольной морде.

— Контакт с объектом налаживал, — смотрит на меня с вызовом.

Ну всё, планка съехала.

— Прям очень тесный контакт, не кажется? — подаюсь вперёд.

— Согласен, — кивает он, всё ещё оставаясь спокойном. — Но в любом плане бывают осечки, — пожимает плечами и делает затяжку.

— Это серьёзная осечка, и от таких осечек весь план может пойти коту под хвост, — поучительно говорю я.

— Слав, — вздыхает друг. — Не преувеличивай, — тушит сигарету и встаёт. — Пойдём лучше спать, нам завтра в штаб ехать, — говорит он и направляется в дом.

— Ты понимаешь, что это плохо кончится?! — повышаю голос я, и Герман останавливается, так и не переступив порог.

— Почему? Что такого произошло? Или тебя волнует, что это был я, а не ты, а?! — в тон мне кричит он. — Я не собирался её целовать, так уж случилось. Ясно?!

— Ты что разорался? — уже спокойно спрашиваю я.

— Того, — нервно протирает лоб. — Ты сам не видишь, что, чем дальше, тем сложнее?

— Вижу, — бурчу я. — Это мешает делу, так что надо решить вопрос, пока не стало поздно, — твёрдо сказал я, и Герман кивает в знак согласия.

Зашли в дом, и каждый пошёл в свою комнату, а на утро загрузились в тачку и поехали в штаб.

Ехали в тишине, вчерашняя стычка не обошлась без осадка. Но дело катится к провалу, а этого нельзя допустить.

Паркуюсь, выходим из машины, так же, не сказав друг другу ни слова, мы идём в здание, по пути пожимая руки повстречавшимся нам коллегам.

— Кто к нам пожаловал, — встречает нас с улыбкой Аверин — работали как-то над одним делом вместе.

— Здорова, — пожал протянутую руку.

— Спросил бы каким судьбами, но не стану, — усмехается он.

— А что? — спрашивает его Герман.

— Краем уха слышал, как Глущенко упомянул вас, — понизив тон отвечает он. — Удачи! — сказал напоследок и зашёл в один из кабинетов.

Мы с Германом переглянулись и оба поняли, что нам сейчас надерут задницы.

— Волков, Власов, входите, — говорит майор Глущенко, после того как я сунул голову в полуоткрытую дверь.

— Здравье…

— Садитесь уже, — останавливает он нас. — Ребят, не буду тянуть кота за причинное место, вы всегда работали слажено и не провалили ни одного дела. Пока что, — смотрит на меня, потом на Германа. — Почти месяц как вам дали новое задание, и на моём столе ничего. В чём дело?