Хельга подняла передние лапы и ковыляет дальше.

– Я подожду у вас дома, – издаёт она своё скрежещущее пощёлкивание. – Но не задерживайся, пожалуйста. Мне ещё нужно привести в порядок много крыльев.

– Не жди меня. – Мирья и сама слышит, что фраза прозвучала резковато. – Не надо чинить мои крылья.

– Но… – Хельга поворачивается к Мирье всем своим крупным, грузным телом. Слюна поблёскивает на её челюстях. – Тебе нужны красивые крылья, Мирья. Ведь ты идёшь на праздник. Так сказала твоя мама.

– Вышло недоразумение. – Мирья сама не знает, почему вдруг солгала Хельге. – Мама передумала. У нас трудные времена, и потом, у меня теперь совсем другие крылья. Она просто не успела тебя предупредить.

– Ох… – Хельга приближается к ней. Поднимает одну лапу и кладёт Мирье на плечо.

Мирья не в силах пошевелиться. Она чувствует, как Хельга ворошит у неё за спиной засохшие листья чистеца.

Подносы угрожающе накреняются у Мирьи в руках.

– У тебя крылья из листьев? – разочарованно спрашивает Хельга. – Но ведь это же хлам, они вянут и засыхают. И рвутся.

– Нет! Это великолепные крылья! – поспешно выпаливает Мирья. – В любом случае я не хочу, чтобы у меня были такие же крылья, как у… – Она делает паузу, прежде чем закончить. – …У всех остальных, – находится Мирья, отчётливо представляя себе огромные крылья Эльмы.

– Но разве может быть что-то красивее чистой белой нити? – лязгает челюстями Хельга, глядя на Мирью всеми глазами. – Просто интересно услышать, что ты думаешь.

У Хельги такой вид, как будто из неё выпустили воздух.

– Я недорого беру, – произносит она с лёгким скрипом. – Если проблема в оплате.

– Нет, дело не в этом… – Мирья не знает, что сказать. Она чувствует во рту кисловатый привкус нечистой совести и искоса бросает взгляд на Хельгу.

Ведь Хельга плетёт и чинит ей крылья с тех пор, когда Мирья была ещё совсем ребёнком.

Мохнатое туловище поворачивается и медленно бредёт прочь. Хельга сутулится, плечи опущены ниже, чем обычно. Так кажется Мирье. Как будто задняя часть туловища вдруг стала чересчур тяжёлой ношей.

– Хорошо. Если я вам больше не нужна, то…

– Подожди!

Мирья делает такой поспешный шаг вслед Хельге, что верхний поднос соскальзывает и падает. Ореховые корзиночки и листочки кислицы рассыпаются по земле.

– О нет, только не это! – Мирья переводит отчаянный взгляд с обломков пирожных, валяющихся под ногами, на Хельгу.

Паучиха молча замерла на месте, подняв в воздух три свои лапы и ожидая, что скажет Мирья.

– Я думаю… Давай ты всё-таки сделаешь мне сегодня крылья, Хельга. – Мирья произносит это таким тихим шёпотом, что сама с трудом слышит себя. – Если у тебя всё ещё есть время. Мама будет очень рада.

– Я тоже, – говорит Хельга, и в её клацающем голосе слышится что-то похожее на радостные нотки. – Буду тебя ждать.

Пирожные безнадёжно испорчены, да и листья кислицы придётся теперь сперва помыть, прежде чем есть.

Почему она никогда не может сделать всё как полагается? Мама потратила столько времени на эти пирожные.

Мирья – худшая в мире дочка.

Она вздыхает и собирает листья. Пустой поднос можно оставить здесь. Он теперь уже не очень нужен. Упавшие пирожные всё равно нельзя есть. Надо придумать, как всё исправить. С этого момента она станет самой милой дочкой на свете. Может, мамино настроение улучшится после того, как Мирье сделают новые крылья? Мама же так этого хотела.

Балансируя оставшимися подносами, Мирья направляется куда шла – к дому Роланда и Эи.

И хотя одним подносом стало меньше, у неё такое ощущение, как будто ноша сделалась тяжелее.

Дом Роланда и Эи находится в вывороченных корнях упавшего дерева. Дом просторный, хотя снаружи этого и не видно. Мирья очень давно не была здесь. Наверное, несколько лет. В последний раз это случалось ещё в те времена, когда всем нравилось играть со всеми. Тогда они с Эльмой ещё не были врагами.