Арэйс улыбнулся:

– Хорошая история. Но на миллион вопросов не тянет. Можешь задать ещё пять.

– Скажите, а этот меч…

– Адиль. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

– Да, Адиль… Мне его насовсем подарили? Или я могу пользоваться им только в стенах академии?

– Не только. Теперь Адиль твой, куда бы ты ни отправился, – голос его стал удивительно спокоен, как будто это не он несколько минут назад злился непонятно на что. – Но он твой только на всю твою жизнь. Передарить его кому-то или передать по наследству ты не сможешь. Вернее, можешь попытаться, но ничего хорошего это твоим наследникам не принесёт. Поэтому, когда твой путь закончится, Адиль вернётся обратно в хранилище к Веланду – ждать нового избранного.

– А как он вернётся-то? – я всё ещё не понимал до конца, почему Арэйс с таким уважением говорит о вещи, пусть даже волшебной.

– Адиль и ему подобные возвращаются по-разному. Иногда их привозят потомки, иногда – падальщики, которые ходят по полю битвы и ищут, чем можно поживиться. Бывает, что мечи пропадают на столетия, а потом оказываются у какого-нибудь героя… Или не героя. По-разному бывает.

Но неизменно одно: такие мечи никогда не служат кому попало.

– Я тогда перед каждым боем буду брать с врагов слово, чтобы они, если удастся меня прикончить, обязательно отвезли меч Веланду! – ляпнул я и тут же понял по немигающему взгляду Арэйса и его поджавшимся губам, что шутка ему не понравилась.

Но он ничего не сказал. Молча развернулся и двинулся дальше.

Я поспешил за ним.

– Наставник, а Адиль нужно точить? – спросил я, решив новыми вопросами сгладить дурацкое впечатление от слов о клятвах перед боем.

– И точить, и чистить. За любой вещью нужно ухаживать, – невозмутимо ответил Арэйс. – Иначе всё, что угодно, превратится в хлам.

– А лично у Вас есть свой главный меч?

Наставник снова резко остановился и, медленно повернув голову, посмотрел на меня:

– А сам как думаешь?

– Думаю, есть. И, думаю, он тоже особенный. Ну и как его зовут? Эскалибур?

Тут произошло нечто совершенно для меня неожиданное: вечно суровый Арэйс вдруг фыркнул и… начал хохотать, да так громко и заразительно, что мои губы тоже расплылись в улыбке, хотя я вообще не понимал, что его так рассмешило.

– Эскалибур… Эс-ка… Эс… Ну надо же! – приговаривал он, всё ещё продолжая смеяться.

– Что не так? – я чувствовал себя полным болваном.

Вот чего он ржёт?

– Ничего. Сам потом поймёшь, – наставник развернулся и снова двинулся по тропе. – Дюрандаль. Имя моего меча – Дюрандаль, – бросил он на ходу.

Тем временем показался фонтан с драконом. Там уже не поговоришь толком! Я поспешил уточнить:

– А где мне с Адилем заниматься?

– Бери его с собой каждое утро.

– И завтра?

– Ты уже перебрал свой лимит в пять вопросов. Что непонятного в словах «каждое утро»? Хочешь – не бери. Но я в любом случае устрою тебе новые сюрпризы на полосе препятствий.

У фонтана Арэйс не задержался. Слегка поклонился Эилилю и Целусу, которые энергично о чём-то спорили, окинул быстрым взглядом сидевшего чуть в отдалении нахохлившегося Ветрошу и катающегося кругами рядом с ним Митро, а затем, не оглядываясь и не прощаясь со мной, прошёл мимо них дальше по тропе. И, кажется, так и продолжал смеяться.

Я подошёл к Ветроше и тихо, чтобы не сбить наставников в их жарком (до покрасневших носов и щёк!) споре, спросил:

– Как дела?

– Да шалопенье какое-то! – вместо Ветроши тут же ответил Митро, притормозив в своём нарезании кругов. – Но ты скажи ему! Скажи, чтобы не ныл! Во-первых, мы не сдадимся! Во-вторых, бородатые, наверное, сами начудили. А этот сразу: «Караул, я никто, я улечу в горы, я утоплюсь в ближайшей луже, я обожрусь комочков, я отгрызу себе когти, я ощиплю себе перья, я оторву себе клюв…» Достал! Истеричка!