Был у нас такой сержант Дмитриев. Мелкий, но лютый, спасу нет! Гонял курсантов как «сидоровых коз», при этом с охотой раздавал всем пинки и тычки. Как-то после очередной умопомрачительной, я бы сказал, фееричной физзарядки, на следующее утро у меня на голени появился огромадный синячище с кровоподтёками. Гематома была с ладонь.  Наверное, ударился об какую-нибудь железку в процессе занятий и не обратил внимание. За время несения службы нервная система поняла, что я на её сигналы никак не реагирую должным образом и отключилась.  Боль я практически не чувствовал.  На осмотре этот ужасный синяк увидели и доложили сержантам. Те, пригласив меня в каптёрку, устроили мне «кач», пытаясь выяснить, кто же из них наградил меня таким произведением искусства.

– Кто тебя бил!

– Да на зарядке, видимо, об столб ударился.

– Врёшь! (Мат опущен). Не мог ты так звездануться сам. Явно кто-то помог. Говори кто!

– Да не помню я, – после получаса приседаний уже начинаю чувствовать, что рассудок мой поплыл.

– Значит, помнил! Давай вспоминай! Делай раз! Делай два!

 -Да не помню я, товарищ сержант! Никто не помогал.

– Пока не скажешь, будешь качаться.

И тут я понял, что с меня живого не слезут, если кого-нибудь не назову. Уже как в тумане сказал:

– Это сержант Дмитриев, но это не точно.

– Дмитриева сюда!  – Проорал дневальному один из моих палачей,  открывая дверь каптёрки.

Дмитриев появился в дверях, спустя несколько секунд.

 -Чё у вас тут?

– Ты его бил? Ну-ка покажи ногу!

Я продемонстрировал гематому. Дмитриев аж присвистнул.

– Ого! Да хрен его знает, пацаны, может и я. Всех не упомнишь…

 Было решено отправить меня с офицерских глаз в санчасть на недельку, пока не заживёт. Так я «загасился» от солдатской службы ещё на месяц. Потому что с лазарета меня опять отправили в госпиталь, о дальнейшем пребывании в котором я изложу позже, потому как это достойно отдельного рассказа.

Когда я вернулся из госпиталя, полон сил и «нежелания» служить, то Самохвал решил меня «опустить» совместно с сержантом  Дмитриевым.  Сначала Дмитриев заставил меня «драить очки», потом Самохвал крикнул своих сподручных с нашей эскадрильи Волкова и Черных, и они решили окунуть меня  головой в унитаз. Данные персонажи меня просто ненавидели за то, что я прохлаждался в санчасти и госпитале,  и,  по их мнению, постоянно «гасился»,  пока они тянули службу.  Втроём они схватили меня и потащили  к «Очкам». Я яростно сопротивлялся и отбивался. В какой-то момент мне удалось встать на ноги. С ног меня опять сбили и понесли дальше. Моя нога каким-то образом оказалась между одним из нападавших  и бетонной перегородкой. В процессе борьбы нападавший навалился на мою и так зажатую ногу. Я почувствовал резкую боль и заорал. Противники слегка опешили и бросили меня на пол. Наша схватка начала приобретать ну очень шумный характер, и продолжать её уже не имело смысла, так как можно было привлечь внимание офицерского состава. Конечно, все участники поединка были удивлены, включая меня. Откуда  столько силы появилось? Трое вполне здоровых парня со мной не смогли справиться, хотя я считался слабаком. Таким образом, мне удалось уйти от позора. До сих пор мне кажется это каким-то чудом.

 Приближался день выпуска. Наш курс должен был совершить марш, как подведение итогов учёбы. Всю «доподготовку», двадцать восемь человек, погрузили в автобус и вместе с десятью грузовиками колонной двинулись в сторону Тюмени в в\ч 6715 менбат, захватив с собой какое-то оборудование, ящики, кровати матрасы и т.п. По ходу марша курсантов по очереди сажали за руль грузовиков и давали порулить с десяток километров. Вот собственно ради этого  десятка километров нас мучили три месяца в учебке.  Из письма домой: