Внезапно один из шлангов начал медленно набухать: кусок, попавший в него, оказался слишком большим, и он остановил поступательное движение – куски пищи, следовавшие за ним, также застряли. Рабочие, стоящие по колено в воде, бросились в рассыпную. Мотор насоса резко загудел, а затем шланг с протяжным свистом взорвался, выбросив в воздух липкое содержимое желтого цвета.

– Остановите работу! Немедленно! – услышал Инсулин отчетливый голос бригадира. Люди в желтых комбинезонах резко засуетились, они напоминали потревоженных муравьев. Бледные куски пищи еще выплевывались из поврежденного шланга, но мотор затих и шланги остановились.

– А ты что уставился! – воскликнул бригадир, заметив Инсулина, пристально наблюдающего за происходящим. – Езжай! Корми чертовых богатеев! – он бросил в сторону коротышки презрительный взгляд и сплюнул на землю, его подчиненные с не меньшим презрением разглядывали Инсулина: его аккуратный, без единого пятнышка черный костюм, малиновый галстук и белоснежную рубашку.

Инсулин ненавидел простой люд: что здесь в Кишечнике, что в Печени, Почках или Желудке. Он боялся, что они отнимут у него все, что у него есть: великолепную пятикомнатную студию с собственным плавательным бассейном в Поджелудочной железе, обильное пятиразовое питание и три полных шкафа с одеждой всех цветов и фасонов. Инсулин любил роскошь и при одном взгляде на грязные заскорузлые руки рабочих видел руки воров и мошенников.

Инсулин обернулся, собираясь вернуться в пакгауз, но тотчас наткнулся на второго смотрителя, который совершенно бесшумно подкрался к нему и сейчас также хмуро сверлил его взглядом.

– Выясни, что за хрень происходит в Желудке, – прохрипел он. – Уже второй шланг за сегодня выходит из строя. Такого быть не должно.

– Хорошос, хорошос, я все сделаюс! – пискнул Инсулин и опрометью бросился к своему пароходу. Грузчики уже закончили погрузку: ряды массивных деревянных коробок неровными штабелями заполняли большую часть палубы и внутреннего помещения корабля.

– Отчаливаемс! Скореес, скроеес! Мы опаздываемс в следующий пунктс! – прокричал коротышка, обращаясь к рулевому – массивному детине, в мускулистых руках которого штурвал казался детской игрушкой.

Пароход, издав напоследок печальный гудок, тронулся с места.

Через два с половиной часа Инсулин прибыл на следующую станцию своего маршрута – Желудок. Путь наверх требовал больше энергии, поэтому пароход поглощал удвоенные порции топлива. С неудовольствием Инсулин отметил, что от прежней горы дров, осталось лишь несколько сиротливых обрубков, остальное сгорело в прожорливом пламени печи.

Если Кишечник был городом резины, то Желудок – городом камня. Все здесь, включая дома, набережную, стены, потолки, приборы и даже некоторые элементы костюма местных жителей, которых звали гландулоциты, было высечено из темной гранитной породы.

Обилие народа не смутило Инсулина: рабочие всегда толпились в ожидании долгожданной дневной порции, но его удивило другое – клетки. Сделанные из камня, как и все вокруг, они стояли сплошными рядами по правой стороне прибрежной площади. Освещение, и без того тусклое, почти не проникало между прутьями решеток, но коротышка готов был поклясться, что видел ярко-горящие глаза, пристально смотрящие в его сторону. Когда пароход подошел вплотную, то Инсулин услышал крики, наполненные болью и яростью, а также громкие команды солдат, которых он вначале не приметил на фоне серого камня.

– Ваши документы! – требовательно произнес мускулистый вояка, едва только Инсулин ступил с трапа корабля на твердую каменную землю.