В палату вошла довольно молодая и привлекательная женщина, Рик сразу же заметил в ней сходство с малышкой, которая выбежала минуту назад: такие же большие глубокие черные глаза, короткие аккуратно подстриженные темные волосы и невысокий рост.

– Это ведь ваша дочка? – спросил он.

Медсестра поначалу удивленно подняла глаза, сначала не поняв: откуда исходит этот странный тонкий голос, но потом, увидев, что в палате только Рик, улыбнулась и ответила:

– Да, моя. Меня зовут Линда, кстати. Как вы себя чувствуете?

– Хреново. В животе скрутило так, что хочется скорее просраться или выблевать все, что сожрал вчера.

Медсестра, казалось, пропустила грубые выражения мимо ушей. Она присела на краешек его койки и с легкой грустью посмотрела на Рика.

– У меня есть для вас неприятные новости, но вы должны их узнать, лучше рано, чем поздно.

– Валяйте, обожаю плохие новости на завтрак! – с нескрываемым сарказмом заметил Рик.

– У вас диагностирована третья стадия рака желудка, вам предстоит длительное лечение с применением химиотерапии, отчего вы возможно будете чувствовать себя еще хуже. Вам противопоказана физическая активность на протяжении полугода.

Казалось, эта новость нисколько не расстроила Рика. Он протяжно зевнул, а затем произнес таким тоном, словно разговаривал не со взрослой женщиной, а с наивным ребенком.

– У меня уже была опухоль в печени. Я ее спокойно пережил. А сейчас мне надо идти на гребанную работу, пока мой босс, сраный жирдяй, не пошлет меня на три буквы. Так что, милочка, я тебе благодарен за заботу и все такое, но здесь я уже належался.

Рик попытался подняться с койки резким рывком, но внезапная боль разорвала живот, он вскрикнул и упал на кровать, боясь пошевелиться.

Линда понимающе посмотрела на Рика, она тонко чувствовала своих пациентов. Этот лысый невзрачный мужичок с тонким голосом силен, но в еще большей степени несчастен. Он скрывает свое горе за кружкой пива в баре, жирным бургером на обед и грубыми непристойными словами. Линда не знала, выживет ли Рик или рак заберет его в могилу, но она точно знала, что обязана сделать все возможное, чтобы спасти этого человека.

Ободряюще улыбнувшись, Линда произнесла, обращаясь к Рику, который все так же неподвижно лежал на кровати:

– Мы поможем вам, мистер Бучер. А сейчас вас ожидает сеанс химиотерапии.

– А что это за хрень?

– Вы все увидите сами, – улыбнулась медсестра, однако на душе у нее было неспокойно. Каждое страдание пациента она переживала, как свое собственное.

Двери вновь распахнулись, и в помещение вошли двое санитаров с длинной каталкой. Рик судорожно сглотнул, происходящее становилось похожим на кошмарный сон, и он был вынужден признать, что играет в нем центральную роль.

Белоснежный пароход, весело попыхивая колечками дыма, медленно причалил к пристани, всю поверхность которой заполняли уродливо сшитые друг с другом резиновые маты. Из глубин корабля показался деревянный трап, а следом за ним – пузатый коротышка с лихо закрученными черными усами, которым позавидовал бы сам Эркюль Пуаро. Коротышка был одет в черный фрак, из грудного выреза которого проглядывала белоснежная рубашка. На толстой покрасневшей шее красовался яркий малиновый галстук, который привлекал внимание издалека. Его круглую лысину скрывал высоченный черный цилиндр. В таком «птичьем» наряде наш герой походил на веселого циркача-фокусника из заезжего цирка-шапито.

Коротышку звали Инсулин и сейчас, когда на часах пробило десять ноль ноль, началась его непосредственная работа. Он с неудовольствием осмотрел пустующую пристань и, заметив ближайшее покосившееся здание, быстрым шагом своих толстых ножек-боровичков направился к нему. Резкий порыв холодного ветра поднял в воздух черный цилиндр, закружив его в бешеном танце. Подпрыгнув как можно выше, Инсулин попытался поймать свой головной убор, но тот, словно насмехаясь над ним, резко отскочил влево по направлению к одинокой постройке. Лишь у самых дверей Инсулину удалось догнать свой злополучный цилиндр.