– Так началось всё, бывшее, и всё, чему предстоит быть.

Место действия: Кристаллион – первый город мира Синего Льда, рождённый союзом Сияющей и Тёмной Лун.

Мир Синего Льда расцвёл под взглядом двух лун, сплетших свою клятву в ледяной пустоте Первозданного Мороза. Там, где их свет и тень коснулись друг друга, поднялся Кристаллион, город, ставший сердцем равновесия, его шпили возвышались над равниной, подобно кристаллам, поймавшим дыхание звёзд. Лёд, устилающий его улицы, сиял мягким голубым светом, его поверхность была гладкой, словно зеркало, но живой, пронизанной узорами, текущими, как вены, полные жизни. Эти узоры переливались, то вспыхивая пурпуром Сияющей Луны, то темнея алым отблеском Тёмной Луны, словно город дышал в ритме их союза.

Шпили Кристаллиона тянулись к небу, тонкие и острые, подобные иглам, пронзающим облака, их грани сверкали, отражая свет двух лун, парящих над ним в вечном танце. Дома, вырезанные изо льда, стояли вдоль улиц, их стены искрились, словно россыпь жемчуга, а арки между ними изгибались, подобно ветвям кристальных деревьев, растущих в садах города. Эти деревья – высокие, с листьями, звенящими, как колокольчики, – качались под ветром, рожденным из дыхания лун, их ветви отбрасывали тени, смешивающиеся со светом, создавая узоры, плывущие по льду, словно реки из серебра и чернил.

В садах Кристаллиона бродили Ледяные Дети, их хрупкие фигуры, сотканные из кристаллов, сияли мягким голубым светом, дрожащим, как отражение звёзд в воде. Их одежды – тонкие, подобные паутине, поймавшей утреннюю росу, – струились за ними, усыпанные осколками льда, мерцающими, словно созвездия. Они пели, и их голоса – чистые, высокие, подобные звону стекла под пальцами ветра – сливались в мелодию, поднимающуюся к небу, приветствуя Сияющую Луну, смотрящую на них с нежностью матери.

В тени шпилей стояли Теневые Стражи, их массивные тела, выкованные из мрака, возвышались, подобно скалам, бросающим вызов свету. Их доспехи – чёрные, с красными прожилками, текущими, как реки лавы, – гудели низким гулом, отдающимся в земле, а плащи, тяжёлые и рваные, колыхались, словно крылья, ждущие полёта. Они молчали, но их алые глаза горели, подобно углям в ночи, и их шаги оставляли следы, темнеющие на льду, словно шрамы, напоминающие о силе Тёмной Луны.

В центре Кристаллиона возвышался храм – не здание, а чудо, вырезанное изо льда и тени, его купол сиял, словно звезда, упавшая на землю, а стены переливались узорами, сплетающими свет и мрак в вечный танец. В этом храме жила Селарис, жрица Клятвы, чья судьба была связана с двумя лунами, подобно нити, держащей их союз. Она стояла у алтаря, высокого и гладкого, высеченного из кристалла, сияющего пурпуром и чернеющего алым, её фигура – стройная, но сильная, подобно тростнику, гнущемуся под ветром, но не ломающемуся.

Её кожа была бледна, почти прозрачна, словно лёд, поймавший свет звёзд, а волосы – длинные, серебристые с чёрными прядями, струились, подобно реке, текущей между светом и тенью, их концы мерцали, словно звёзды, гаснущие в ночи. Её глаза – глубокие, цвета серого льда с золотыми искрами – смотрели на мир с мудростью, превосходящей её годы, и с тоской, прячущейся за этой мудростью. На ней была мантия, сотканная из нитей света и мрака, её ткань переливалась, словно поверхность озера под двумя лунами, а подол был усеян узорами звёзд и серпов, напоминающими о клятве, бережённой ею. Пояс её – тонкий, из кристаллов, звенящих при каждом шаге – сжимал мантию, а в руках она держала посох, вырезанный изо льда, его навершие – круг, разделённый надвое, сияло, словно печать равновесия.