Каморка, хоть и без окон, выглядела довольно прилично. Совсем маленькая: стул, стол, кровать да вешалка. Дверь наполовину стеклянная, за такой не спрячешься. Зато свет понемногу проникает из других помещений.

Работать было велено на улице и по дому. Кормить обещали три раза в день в строго определенные часы. Выдали даже сменную одежду. Велели квартиранту смыть дорожную пыль, что он с большим удовольствием и сделал. А потом рухнул на узкую твердую кровать лицом в подушку в белоснежной наволочке, тем не менее почему-то пахнувшую плесенью. Укрылся ватным одеялом и забылся глубоким сном, намаявшись за день.

Утром, едва забрезжил рассвет, хозяйка разбудила фантазера. Она так и звала квартиранта – фантазер. С уничижительно-пренебрежительной иронией.

– Эй, фантазер, принеси дрова! Да ты и правда фантазер! Где это видано – летать по воздуху! В корзине! Что задумался? Все мечтаешь? Давай, подметай двор! Твой корабль еще не скоро приплывет.

Отвечать и разговаривать с ней совсем не хотелось. Постоялец пожалел о своей откровенности. Зачем он рассказал хозяйке о себе в первый день знакомства?

Постепенно странник знакомился с городишком, его жителями, регулярно посещая базар и лавку бакалейщика.

При виде незнакомца торговцы ласково и осторожно осведомлялись, кто он и откуда. Выспросив все, что их интересовало, становились надменны. Добрые улыбки тут же сходили с их лиц. Они переглядывались, а стоило ему повернуться спиной, начинали перешептываться и ехидно смеяться.

Как-то, возвращаясь домой с покупками, фантазер увидел, как двое в серых мундирах ведут юношу с ярким шелковым платком на шее и в синем костюме:

– Я тебе попишу стишочки! Я тебе повыряжаюсь, бездельник!

– Что это? – поинтересовался наш чужак у уличного продавца газет.

– Ты что, с неба свалился? – ответил вопросом на вопрос мальчуган.

– Вообще-то да. Но все же объясни, – прикинувшись дурачком, спросил он. – Я долго лежал в больнице.

– Да все как всегда.

И распространитель прессы поведал чужестранцу такое! Прикрывшись газетами, он начал быстро и тихо:

– Ты забыл, видно, пока валялся на койке. У нас нельзя петь, когда захочешь, нельзя рисовать, танцевать, писать стихи, музыку и книги. У нас разрешены только кулинарные издания. А те, кто занимаются ерундой, объявлены сумасшедшими. И чтобы зараза не распространилась на других жителей, их отправляют вон из города на торговом судне. А пока судно не приплывет, держат в тюрьме. Еще запрещено одеваться в другие цвета, кроме серого, черного и белого. Ну ладно, мне некогда.

И мальчишка побежал по дороге, выкрикивая:

– Свежие газеты! Покупайте новости!

«Хорошо, что я был так загружен хозяйкой и у меня не было времени ни петь, ни плясать, ни сочинять, а я это так люблю делать. Еще угодил бы в тюрьму…» – выдохнул бродяга.

С этого момента он начал внимательно прислушиваться и присматриваться к окружающим. И этот город все больше казался ему не только странным, но и угрожающим. Стало понятно, почему все дома мышиного цвета и одеты жители черно-серо. У них так принято.

Учение здесь считали делом обременительным и бесполезным, но при этом много трудились. С остервенением скоблили домики по три раза на дню, стирали, варили, ходили на поденную работу. И всякие деньги вкладывали в новые кастрюли и мебель. Как только скапливалась достаточная сумма, в домиках тут же разбиралась крыша и надстраивался очередной этаж, что было предметом особой гордости и обсуждения. Так они соревновались между собой. Но выше Ратуши и дома мэра никто не мог построить! Ведь эти здания строили за счет казны, и остроконечная крыша по закону могла принадлежать только градоначальнику и мэрии. Окна в домиках-карандашах были узкие и длинные, от пола до потолка, как щели. «Такая архитектура, – подумал он. – Похоже на норы». Позже он узнал: за широкие оконные проемы надо платить неподъемный налог.