"Может здесь купали детей? Тарелкам же не нужны такие раковины, – подумал я про себя. – В посудомоечной машине моется посуда… Хм, но мыть детей в столовой? И меня тоже мыли в столовой, когда я был в садике? Да нет. Бред какой-то", – я пошёл дальше.

Я услышал звуки бьющейся посуды из следующего прохода, который был дальше по коридору. Я поднялся и побежал туда.

Войдя в проём, от увиденного меня как будто парализовало:

В этой небольшой комнатке стояли плиты и какие-то другие, мне не знакомые, приборы для готовки. Посреди комнаты на коленях стоял Павлов, спиной ко мне. А у стены, напротив него, были восставшие за небольшой оградой…

– О Боже, за что ты так со мной… – сказал Павлов надломленным голосом сквозь слёзы.

За оградой были дети. Совсем ещё маленькие дети, которые пожить ещё не успели, и тут их жизнь так оборвалась…

Меня начало качать из стороны в сторону, и я чуть не потерял сознание. Я опёрся на одну из стен и, прижимаясь спиной, сполз до самого пола.

В это время дети-восставшие, которым на вид было от трёх до пяти лет, с жадностью протягивали свои руки к Павлову. Они находились в некотором подобии загона и были ограждены от нас железной сеткой. Я заметил там около десяти детей и практически все были одеты минимально: кофточка, грязные трусики и почерневшие от грязи носки. У двоих я заметил шорты. У четырёх кроме трусов и носков не было ничего вообще. Среди них я заметил двух девочек… Будущие матери так и не смогли вырасти…

«Что… – подумал я. – Что за чёрт? Что происходит? Где их родители…?».

Я хотел кричать, но не мог пошевелиться.

"За что? Это ведь просто дети…", – я не мог успокоиться, слёзы шли не переставая. Я уже не мог концентрироваться на реальности и просто начал погружаться в свои мысли, но тут произошло то, чего я никак не мог ожидать.

Я услышал щелчок затвора у пистолета Павлова и посмотрел на него.

Павлов медленно встал, перекрестился и, со словами: "Да простит меня Бог за то, что я сейчас сделаю", выстрелил каждому ребёнку в голову.

Звуки выстрелов тогда мне казались самыми громкими и сильными звуками в моей жизни. Они разрывали мне голову. В конце концов боль стала настолько сильной, что я почувствовал щелчок в голове и всё резко оборвалось…

Я резко открыл глаза, вдыхая полной грудью. Ощущение было, как будто очнулся от столетнего сна. У меня болело всё тело.

Я решил привстать и осмотреться, но не смог: боль была слишком сильной. Каждое усилие отдавалось адской головной болью, и я не знал, куда деться от этой боли. Кажется, что эта боль распространялась не только на моё тело, но и окружала его, создавая ауру из боли.

Я полежал немного и решил пересилить себя. Я напряг все силы и, несмотря на боль, всё же смог её превозмочь и встал.

Я лежал на столе посреди столовой и на улице уже сильно потемнело. Павлов стоял у окна недалеко от меня и курил.

Я решил встать и подойти к нему. В голове пронеслись образы того, что я видел до потери сознания.

«Ужас», – подумал я и глянул на проём, который вёл в ту комнату. Неприятный холодок прошёлся по спине.

Я свесил ноги со стола и слез, но из-за слабости и сильной боли по всему телу, я не смог устоять и упал, с шумом раскидав всё с соседнего стола и сильно ударившись головой об угол.

– Блять… – ругнулся я, потирая голову.

Павлов сразу подбежал ко мне и помог встать. Было очень тяжело и больно, но он кое-как посадил меня на табуретку.