– Лич жив, – сказал Мергольд. Он сомневался до последнего, открывать ли свой секрет, но внезапная искренность спутников заразила и его. Да и что за радость – обманывать товарищей? – Мой старший брат отправился служить ему, когда был ещё ребёнком. Шаманы племени говорят, огонёк его души всё ещё горит в призрачном небе. А рядом с ним – туча чернее ночи. Мой брат жив, и я хочу его найти. Можете возвращаться назад, если пожелаете, а я останусь и дойду до конца. Дороги через лес я не знаю, значит, буду бродить наугад.

– Твой брат что?! – Руф уже стоял на ногах, и длинный кинжал в его руке отражал свет костра. – Грязное отродье!

– Не надо, – покачал головой Мергольд. – Не говори так. Мы все скорбим, что отпустили его. Тогда, двенадцать вёсен назад, посланцы великого чародея – он не звал себя Личем, конечно – набирали детей, одарённых магической силой, по всему Югу. Говорили ласковые слова, обещали большое будущее… Добрались и до нашего кочевья, чуть ли не на самую границу пустыни. Отец не почувствовал подвоха. А может, был околдован. Брат уехал с прислужниками чародея и не вернулся ни через год, как те обещали, ни через три, ни через десять. Шаманы много вёсен не могли найти его след и взяли за труды семьдесят баранов – почти всё, что у нас было. И вот я здесь. Найду брата и заберу его назад, а нет – хотя бы передам весточку из дому. Убери оружие, я не враг тебе и не хочу с тобой драться. И позволь, прошу тебя, отыскать в чёрных писаниях колдуна, где искать его логово.

– Да у нас сегодня, как я погляжу, вечер откровений! – воскликнул гном удивлённо. – Ну, а ты, парень? У тебя тоже есть тайный план? Какое-нибудь родовое проклятие или воля умирающей мамочки?

– Нет, – смущённо улыбнулся Нэк. – У меня всё гораздо проще. Братья избили меня и выкинули из родительского дома, едва умер отец, заставив отказаться от доли в завещании. Забрали деньги, книги, не дали взять ничего из моих вещей. Они всегда считали меня чужим в семье, подозревали маму… да хранят боги её душу по ту сторону Черты. Я и правда совсем на них не похож: ни ростом, ни цветом волос, ни, хвала всему сущему, характером. Пока был жив отец, они не смели меня обидеть, зато потом отыгрались по полной… Да уж… Так, видно, устроен наш мир, почтенные. Кто-то бросается на помощь родственникам, даже если те попали в лапы к тёмным колдунам, и рискует жизнью, а кто-то, наплевав на слово родителей, подкупает городского судью, чтобы захапать чужое… В общем, теперь мне нужны деньги, чтобы снять комнату в таверне старого Хакима и заняться составлением писем и документов для малограмотных, а ещё, если так будет угодно богам, написать книгу обо всём, что увижу и услышу в нашем путешествии. Больше-то я всё равно ничего не умею. Если лорд Аркос мне не заплатит – не знаю, что тогда и делать буду.

– Славная у нас подобралась компания! – захохотал Сидри во всё горло. – Один другого краше!

И мерзкого вида облезлые вороны вторили ему с веток хриплыми голосами.

А на следующее утро они продолжили путь все вместе. Хмурый Руф, слишком честный, чтобы бросить товарищей в проклятом лесу без проводника. Балагурящий вовсю, но всё-таки – Мергольд видел – напуганный историей про Лича Сидри. Нэк, неловко, но упрямо продирающийся то сквозь заросли Серолесья, то – на привале – через страницы чёрной книги. И он сам, давно уже всё для себя решивший. Не попадись ему так вовремя вербовщики Аркоса – и он отправился бы выручать брата один. Хвала Небу, не пришлось.

Чем дальше заходил их отряд, тем страшнее и неприветливее становился мир вокруг. Давно не было слышно пения птиц, пропали куда-то ловкие белки, стихли почти все лесные звуки. Только проклятые комары никак не желали исчезать и всё так же бросались на путников стаями, да падали то и дело, разваливаясь на лету, трухлявые деревья.