– А мороженое?

– Прости, но я передумала. Освежилась, пока сидела в тени.

Молодая женщина встала и первой двинулась к выходу. Мужчина покачал головой, с неодобрением посмотрев на полную креманку, и последовал за ней.

Уже вечером, после того, как они поели в вагоне-ресторане и с комфортом разместились в своём купе первого класса, поезд мчал их всё дальше и дальше, а Ромеро обнимал Эрику и всё никак не мог перестать касаться её. Однако женщина наблюдала темнеющие пейзажи за окном да прислушивалась к перестуку колёс на рельсах, и едва ли замечала своего бывшего любовника, постоянно возвращаясь к мысли, что всё, что с ней случается, происходит помимо её воли.

3. Париж,

1930 год. Эрике 25, и она во второй раз пробует жить с Ромеро.

Он даже не снял шляпы, чтобы поприветствовать её, когда она подсела к нему на скамью на Марсовом поле, хотя виделись они уже не в первый раз. Ромеро сказал ей, чтобы она предстала в своём лучшем виде на сегодняшней встрече, поэтому этот тип нагловатой наружности откровенно пожирал её глазами всё то время, что передавал ей последние указания от её патрона, как всегда точные и краткие, без лишнего многословия, что и было для него характерно. Ромеро умел подбирать надёжных людей, но по большей части это оказывались такие вот уличные проходимцы, с которыми и ей тоже приходилось иметь дело, хотя они и вызывали у Эрики внутреннее отвращение своей расхлябанностью и развязностью либо полным отсутствием всяческих благопристойных манер. Её бывший опекун, наставник и любовник в одном лице говорил ей, что только на таких людей и приходится полагаться в некоторых их делах, потому как беспринципность и жажда наживы в них пересиливает всё то, что в другом человеке порождает внутренний барьер. И порой приходится прибегать к их услугам, с этим ничего не поделаешь. Так что красавице приходилось сохранять равнодушное выражение лица, хотя внутренне она негодовала на такую явную невоспитанность. Её частенько возмущало, как некоторые мужчины пренебрегали ею как личностью, обращая внимание только на её прекрасное личико и прелестную фигурку. Если бы не авторитет Ромеро, её бы вообще ни во что не ставили разные, подобные этому, типы, как если бы она сама по себе была пустышкой.

Со стороны создавалось впечатление, что двое малознакомых людей обмениваются случайными фразами, например, о погоде. Она почти не слушала этого человека, потому что Ромеро уже поведал ей о её сегодняшней роли и потом ещё несколько раз проверял, хорошо ли она усвоила его наставления. Так что она не вполне понимала, к чему ей ещё и встречаться с этим типом, ведь она уже давно вышла из того возраста, когда на практике должна была учиться многим полезным в их работе навыкам, приобретая необходимый опыт, а за ней всегда наблюдал кто-нибудь из соглядатаев Ромеро, чтобы затем доложить ему, как хорошо она справилась. Но, видимо, ныне он ей больше не доверяет. Шесть лет в разлуке не прошли даром, и теперь ей придётся заново завоёвывать то положение, которое она когда-то прочно занимала.

Когда этот человек закончил, то посмотрел на неё так, словно бы не верил, что она будет в состоянии всё хорошенько исполнить, и ожидал неких уточняющих вопросов по предстоящему заданию. Но вполне естественно, что при такой внешности её воспринимают, как красотку без мозгов. Ромеро учил её, как выглядеть исключительно «прелестной глупышкой».

– Я всё поняла, – кратко отозвалась Эрика, концентрируясь на внутренней гармонии так, как советовал Ромеро, потому что её собеседник ожидал от неё каких-то слов. Самостоятельная жизнь за эти шесть лет научила её грамотному обращению с разными типами, но она так и не привыкла к этому особому контингенту уличных подручных Ромеро.