В конце концов, даже если бы запротестовали и они, то ничего не поменялось: Барбара слишком упёртая, чтобы слушать даже бывшего начальника Ноэля, удивлённого тому, что Найт, невзирая на усталость, быстро заскочил в дом, принял душ, переоделся в более чистую форму и в срочном порядке выдвинулся к полосе препятствий. Остальные же должны были дождаться святого отца Габриэля, являющегося такой же неотъемлемой частью Инициации, как и, Губернатор каждый год начинающий столь грандиозное мероприятие с речи о том, как образовалось поселение и как обычные солдаты, тогда ещё не знающие, с кем им придётся сражаться, отчаянно оборонялись несколько дней подряд, и всё для того, чтобы сейчас они все могли без страха стоять на этой земле.

– В те тёмные времена погибло много наших братьев и сестёр, солдат и мирных жителей, – говорил он так, чтобы слышала вся площадь, – но и сегодня опасность всё так же стоит на пороге, потому что заражённые не желают отступать. Похоже, они думают, если им удалось загнать нас в угол пятнадцать лет назад, то теперь они – короли этого мира. Что мы не сможем дать им отпор. Но это не так! С каждым годом наша инфраструктура улучшается, а ряды бойцов успешно пополняются, и сегодняшний день – не исключение!

Толпа в ответ, как бы соглашаясь с каждым произнесённым словом, тихонько начала ликовать, послушно умолкнув уже через несколько мгновений для того, чтобы дать произнести самую долгожданную и одновременно волнующую сердца многих фразу:

– Да начнётся же Инициация!

– О, Отец наш святой, – громко, так, чтобы слышал каждый житель лагеря, начал молиться Габриэль, сложив руки в специальном жесте, – помоги детям своим в сегодняшнем испытании. Помоги им путь истинный и убереги от всякого зла. Аминь.

– Аминь, – повторил завершающую формулу Губернатор, после чего посмотрел почему-то на черноволосого коротышку Сиджи, настолько сильно выпятившего грудь вперёд, что стоит нанести один удар и он лопнет.

Прямо, как воздушный шарик, над чем кто-нибудь обязательно бы да посмеялся, если не одно «но»: он – один из членов семьи Матье. Так же как был когда-то Роджер, а теперь его старшие дети Ноэль и Ирэн, для которой, казалось, апокалипсис был тем, о чём она мечтала каждую рождественскую ночь, пока остальные дети просили себе плюшевые игрушки или кукольные домики.

Особенно сильно это проглядывалось в чёрных, как смоль, глазах, что всегда с презрением смотрели в том числе и на генерала. Что уж говорить об участниках Инициации, весело машущих рукой своим матерям на выходе за ворота, где их ожидал бесконечный лабиринт обшарпанных, полуразрушенных районов с чёрными глазами заброшенных зданий и торчащими из земли рёбрами-арматурами, от одного вида которых захватывало дух.

В хорошем смысле.

В плохом лично Филипп никогда не размышлял, пускай знал по фильмам и рассказам, что когда-то земля выглядела куда лучше. Например, на улицах не встречались обгоревшие останки автомобилей, брошенных в первые дни катастрофы, а люди не бросали всё, что у них есть лишь бы быстрее покинуть страну и уехать в более безопасное место. Порой даже нелегальными способами, из-за чего вирус распространился по континентам слишком быстро, проникнув даже в Новую Зеландию и Новую Каледонию.

Целыми и невредимыми остались разве что какие-то маленькие острова, куда раньше не ступала нога человека и, возможно, никогда уже и не ступит, если Лип не получит звания разведчика, почему, когда остаётся шестьдесят секунд до начала испытания, приходится с максимальной сосредоточенностью занять позиции. В первую очередь для того, чтобы внимательно изучить полосу препятствий и выбрать самый оптимальный, быстрый и безопасный маршрут даже с учётом того, что заражённых здесь быть не обещает.