– Погоди, – наконец-то вклинивается в разговор Винсент, чуть наклоняя корпус вперёд для того, чтобы лучше видеть собеседника. – Даже если допустить, что вы и правда прилетели сюда из будущего для спасения мира от заражённых, мы не можем быть уверенны в том, что это безопасно. К тому же, здесь инфраструктура разрушена ещё больше, чем у вас, а значит, никаких медицинских центров с необходимым оборудованием нет.

– Согласен, однако на вашем месте я бы рискнул, учитывая, что иммунитет может быть, как минимум у троих людей. А так, безусловно, выбор за вами.

– И наш ответ отрицательный, верно? – на этот раз Барбара посмотрела на напарника, который не любил принимать спонтанные решения, вместо этого взвешивая все «за» и «против».

– Не сказать, что я на сто процентов верю всему сказанному, но и отказываться уже не вариант, потому что, во-первых, нужно было сразу передать информацию по рации, – принимается рассуждать Винс, намекая на совсем недавнюю ситуацию. – Во-вторых, помнишь слова этого парня? Многие и правда могут посчитать странным то, что уже вторую диверсию подряд в живых остаёмся только мы.

– И что, поэтому мы правда собираемся подписываться за эту авантюру?! – в её голосе звучало удивление вперемешку с недовольством из-за того, что разведчики обязаны давать клятву исправно служить на благо поселения.

Хотя если так подумать, Винс прав – даже если их заподозрят не сразу, начальство обязательно начнёт расследование, во время которого выход за стены будет запрещён, а значит, о своей мечте вернуться в строй в лучшем случае можно будет забыть на ближайшие полгода. Или даже больше, поскольку после полученного сегодня сотрясения Аксель может потребовать аннулировать звание разведчика, и плевать, что это как оторвать птице крылья.

«Это же для твоей безопасности» – вот и всё обоснование для такого поступка, которого не случится, если они согласятся на авантюру, где нужно всего-то сдать несколько анализов и передать результаты чрезмерно самоуверенному и надменному чудику в нуарном плаще. Хотя знай Руди заранее о том, что встреча произойдёт не со знакомой ему уже женщиной, а с её детьми, то всё было бы по-другому: его речь не была бы такой сухой и научной, и он бы совершенно точно знал, как повлиять на Барбару, которая слишком резка и недоверчива. Особенно к чужакам вроде него, что чувствовалось по жестам и взгляду, чуть смягчившемуся лишь под воздействием слов Винсента.

– Ладно, чёрт со всеми вами… какой будет план действий?

С самого детства Лип был тем, кого нередко называли оторванным от реальности из-за большого воображения, но подобное он никогда не принимал за оскорбление, потому что способность превращать свои мысли в текст помогала заниматься любимым делом. Помогала мечтать. Думать о любви, так приятно щекочущей бабочками в животе. Об искренности, которой, если бы не апокалипсис, все могли питать друг друга, как солнце питает своим светом цветы. О нежности, похожей на ветер, уносящий с собой всю боль и тревогу, что так же могли прочувствовать и остальные раз в пару месяцев – примерно столько уходило у него на произведение.

И плевать, что при этом придётся потратить всю пачку офисной бумаги из какого-то бизнес-центра, ведь, к счастью, Губернатор был одним из немногих, кто любил литературу и считал, что без неё не построить новой цивилизации. Не говоря уже о том, что строчки, написанные Кёнингом, и правда порой вдохновляли и сподвигали людей продолжать бороться за своё будущее, чтобы когда-то увидеть не пепел и грязь, а цветы и голубое небо.