Самыми говнюками были сумасшедшие байкеры в кожаных жилетах с вышивкой в виде черепа в красной каске и ярко-золотыми крыльями, где красовалась надпись «Ангелы Ада». Однако местные жители называли их просто и коротко, – «Ангелы» или «пернатые» – наплевав на дань уважения их клубу, развалившемуся на несколько маленький резиденций, где отныне царит полная анархия, добравшаяся до Германии не сразу, а только несколько лет назад. Да и с таким агрессивным напором, что никто не стал разбираться в том, кто, зачем и почему – вместо этого власти Берлина поставили цель оберегать новую столицу не только от заражённых, но и от людей вроде этих байкеров, первая серьёзная стычка с которыми у Барбары произошла в девятнадцать лет.

Тогда их отряд прибыл на перевалочный пункт у границы с Чехией, где, по данным разведки, мог находиться бункер со всем необходимым для улучшения забора, к тому времени, превышающему высоту в пять метров засчёт кучи строительных материалов, натасканных рабочими из других уцелевших построек. А дальше… если спросить, как всё произошло, Барбара не ответит. Не только потому, что не сможет описать словами те чувства и эмоции, что захлестнули от прилива адреналина, но и потому, что в какое-то мгновение их отчаянного сражения один из «пернатых» несколько раз ударил её головой о бетонную стену, заставив потерять сознание. И не на пару минут или часов, а на три недели, во время которых вся семья сидела у койки в лазарете, несмотря на убеждения медиков, что куда лучше готовиться к худшему.

В конце концов, ведь даже при пробуждении ожидает участь не лучше: нарушение моторики рук, систематические сильные головные боли и получение некоторых определённых проблем с психической деятельностью, «благодаря» чему о возвращении в разведчики можно забыть. Так как никому не нужен солдат, который теперь не может толком держать пистолет или нож и в некоторые моменты не способен отдавать отчёт о своих действиях, доказательством чему стали первые же сеансы реабилитации.

Если так, конечно, можно было назвать то, чем Барбара оказалась вынуждена заниматься на протяжении нескольких месяцев вместе с психотерапевтом Мартой Хэйз, пока Лип усердно готовился к Инициации, а Тони продолжал заниматься фермерством, даже не задумываясь о том, чтобы так же, как близнецы, выйти за стены. И это с учётом умения обращаться с оружием и попаданием прямо в яблочко, что, похоже, было отличительной чертой всех Кёнингов.

Ну, или уже не всех.

Всё, что осталось у Барбары – особая чуткость, позволяющая услышав малейший шорох, со скоростью света выключить песню и успеть скатиться по черепице раньше, чем исчезнувший в окне силуэт успел заметить вышедший на улицу старичок.

– Какого чёрта ты не спишь?! – одновременно с зажёгшейся свечой прозвучал позади неё хриплый голос, заставивший подпрыгнуть от страха и машинально спрятать магнитофон за спину.

Только когда тусклые жёлтые лучи очертили контур лица и подсветили зелёные глаза, Бэбс с облегчением выдохнула.

Энтони же, потирая переносицу, чтобы разогнать остатки глубокого сна, вялой походкой подошёл к огромной пятилитровой бутылке, чтобы налить оттуда в помятый железный стакан воды.

– У меня к тебе тот же вопрос.

– Я услышал шум и решил проверить, что это, – негромко произнёс брат. – Хотя, наверное, стоило догадаться, что перед таким важным событием ты вряд ли сможешь уснуть, и подсыпать тебе за ужином снотворное.

– Что ж, в таком случае в следующий раз обязательно так и сделай, – на долю секунды губы Бэбс расплылись в ухмылке, и плевать, что в кромешной темноте этого было не увидеть. – Могу даже, если что подсказать, в каком именно шкафчике Ма его хранит, чтобы сэкономить тебе время.