Все замельтешили, забегали в разные стороны с сумками на плечах, начали ломиться в соседние дома – всё, что угодно, лишь бы скорее скрыться от этой неприятной картины. От этого ужасного шума, пробуждающего звериный инстинкт даже внутри Барбары и Липа, почему, когда сзади раздаётся какой-то грохот, они падают на землю, закрыв голову от полетевших им в спину осколков.

– Назад! Все назад! – сквозь раскаты орудийного грома, словно в вакууме, раздался чей-то голос, и к тому времени, как они вновь открыли глаза, всю улицу заволокло туманом.

И кровью…

Причём в таком большом количестве, что ноги не могли устоять на месте, так и норовя разойтись в разные стороны – почти, как сейчас, когда им уже давно исполнилось двадцать, но они так же беспомощны. На этот раз перед лицом Руди Гонсалеса – чудаковатого и одновременно явно смертоносного нейробиолога, практически приказавшего наврать начальству и спуститься во внутрь здания, оставив тела остальных здесь, аргументируя это тем, что мёртвым всё равно не помочь. И, безусловно, так и есть, но, в отличие от брата, движимого пробудившимся интересом к общей, если так можно выразиться, знакомой, Бэбс не собиралась так просто подчиняться.

Это становится заметно по тому, как она отталкивает от себя протянутую руку помощи, предпочитая доползти до напарника, который одним взглядом подтвердит – другого варианта нет. Да и к тому же, чем дольше они будут оставаться на открытом пространстве, тем хуже из-за возможности привлечь внимание, как недоброжелателей, так и заражённых. Не говоря уже о том, что без принятия какого-либо обезболивающего, у Барбары есть риск ещё больше усугубить своё состояние, поэтому в конечном итоге все трое послушно спускаются внутрь, заходя в расположившуюся на 6 этаже полупустую квартиру с накрытой тканью мебелью, намекающей на то, что прошлые жильцы съехали отсюда ещё задолго до того, как весь мир сошёл с ума.

– Можете не переживать, здесь чисто, – заметив, как в силу привычки двое разведчиков изъявили желание обойти все комнаты, заявил учёный, после чего одним только жестом пригласил всех сесть возле покрывшегося пылью журнального столика.

– В противном случае, я бы вас сюда не звал – да-да, сделаем вид, что поверим, – откровенно язвит шатенка, плюхаясь на диван рядом с Винсентом, что максимально незаметно постарался достать из ножек «бабочку»4.

Гонсалес в это время сел в единственное кресло, как можно ближе к второму близнецу, в чьих глазах виднелось искреннее любопытство и нетерпение узнать те детали, ради которых они спустились сюда, в более безопасное и менее назойливое место, где глаз не будет раздражать куча трупов. Причём, как «Ангелов», так и их сожителей, по поводу чего, по-хорошему, больше всего переживать должен Лип, ведь настоящих, не киношных, мертвецов видеть ещё не доводилось, не говоря уже о том, что его сердце, наполненное сострадания, обычно сжималось за каждого, а тут… Адреналин до сих пор бушевал в крови и, по всей видимости, не давал возможности здраво смотреть на ситуацию, почему учёный встал в центр всего происходящего, предвещающего нечто грандиозное.

– Понимаю, вы имеете полное право не доверять мне, – поправив сползшие на нос очки, произнёс Руди, – и всё же, начать я бы хотел с того, что знаю вашу мать потому, что, как бы странно не звучало, я из будущего. Из 2029 года, где апокалипсис идёт шесть с половиной лет.

– В смысле всего шесть с половиной?! – будто пропустив мимо ушей слова про будущее, все трое в изумлении открыли рот, не представляя, как это возможно, если официальной датой появления заражённых стало