Вот и сегодня, сделав все необходимое по дому и хозяйству, Брайн стал собирать товары для завтрашней торговли.

На рассвете, погрузив корзины с овощами и глиняные крынки с молоком в телегу, запряженную старой гнедой кобылой, Брайн отправился в центр деревни, где у часовни собирались селяне, небольшим караваном отправляющиеся в Заречье – в одиночку было опасно путешествовать по большой дороге.

Город встретил торговцев пустыми сонными улочками, которые через пару часов заполнятся шумными тучными хозяйками в белых чепчиках, важно обходящими торговые ряды и торгующимися за каждый грош.

Брайн хорошо торговал, наверное, потому, что худой осунувшийся от тяжелой работы мальчик вызывал жалость у сентиментальных домохозяек. Поэтому, распродав привезенные товары до обеда, мальчик отправлялся в ремесленный квартал прикупить необходимый инструмент и домашнюю утварь. Ближе к вечеру, когда рынок уже сворачивался, Брайн обязательно заходил в лавку пекаря, набирая целую сумку свежих, только что выпеченных булочек с корицей и маком.

Вот и сегодня Брайн быстро продал овощи и молоко и отправился гулять по центру города – в ремесленном квартале он купил все, что нужно, еще на прошлой неделе, а за булочками идти было еще рано – там сейчас пекли хлеб для пограничного гарнизона, расположившегося в окрестностях города.

Брайн очень любил гулять в парке возле храма Перуна Громовержца – высокого строения с огромными витражными окнами, украшенными причудливыми мозаиками. Мальчик всегда восхищался величественным зданием и поражался, как же сильно верили в это древнее божество, если ему соорудили ТАКОЙ храм в таком захолустье! Сам Брайн скептически относился ко всяким религиям и богам, как и не очень верил в рассказ отца про сотворение Алора и заключение всей магической энергии мира в чашу, стоящую у него дома на камине. Тем не менее отец перед смертью завещал хранить артефакт, и Брайн послушно исполнит его волю.

Сделав пару кругов вокруг парка, Брайн, погруженный в свои мысли, направился в пекарню.

– Рад тебя видеть, парень! – приветственно улыбнулся пекарь, увидев открывающего дверь пекарни мальчика. – Тебе, как всегда, с корицей и маком?

Брайн, поприветствовав немолодого мужчину с белым поварским колпаком на голове, скрывающим седину, подошел к прилавку:

– Да, пан Дзислав, мне как всегда – пять с маком и пять с корицей.

– Слушай, Брайн. – Пекарь наклонился к мальчику, понижая голос. – Тут тобой на днях интересовались. Трое, два мужика и девчонка, твоя ровесница на вид. Странные такие, в плащах черных и в доспехах дорогих – явно не местные. Спрашивали, мол, видел ли ты, пан пекарь, мальчонку, лет пятнадцати с седыми волосами да черными глазами…

– А вы что им, пан Дзислав?

– А что я? Они мне золотой на стол да смотрят прямо в очи! А я так рассудил, паны они какие-то странные, может, из тайной полиции его княжеского величества, а может, сектанты какие, из тех, что детей на алтарях режут! Ну, я-то их не испугался – меня пан бурмистр знает – как ни праздник, все ко мне торты да пироги разные заказывать посылает. И всегда хвалил, мол, вкусно, пан Дзислав, печешь! Пальчики оближешь…

– Пан, Дзислав, можно короче! – не слишком вежливо перебил Брайн.

– Ах, да. Ну, вот я и подумал, что ты мне больше одного золотого барыша принесешь – клиент-то постоянный! Вот и сказал этим, что видеть не видел, знать не знаю.

– А они?

– А что им?! Ушли восвояси, даже пряника никакого не купили, сектанты! – скривил брезгливую гримасу пекарь.

– Спасибо вам, пан Дзислав! – в тон пекарю прошептал мальчик, пряча за пазуху ароматный сверток с выпечкой.