Ибрагим посмотрел по сторонам, чисто для вида, что его, якобы, безопасность совершенно не волнует, и, повернувшись к монаху спиной и не оглядываясь, пошёл в свой кабинет. По ряду внешних признаков и манере держаться и говорить, Ибрагим уже понял, кто перед ним. Ведь ждал всё, когда ж эти патриаршие монахи объявятся. Специалисты они, по слухам, были классные. Если примкнут к кому из претендентов на патриарший престол, то остальным придётся не сладко. И он не хотел показывать этому монаху свою неуверенность и озабоченность предстоящим диалогом.

– Присаживайся, будь как дома, – Ибрагим широким жестом указал монаху на кресло напротив его стола. Сам же, усевшись за стол, незаметно нащупал рукоять пистоли под столешницей.

– По намерениям моим не сумлевайся, боярин, зла нет во мне, токмо вера и служение владыке в его последнем слове. Так что ты руку-то с пистоли убери, неровен час бахнет случайно.

«Глазастый, сучонок» – Ибрагим слегка прищурился, но руку из-под столешницы всё же вынул и положил на стол.

– Говори уже, чего надо? – слишком уверенный и спокойный взгляд собеседника начал его слегка раздражать.

– Святейший владыко перед тем, как Господь его к себе призвал, – и монах перекрестился при упоминании Господа, – указ дал нам, верным его слугам, живота не жалея стоять за веру православную против козней латинянских и языческих. И наивысше всего против иезуитов, коих из России надобно гнать поганой метлой.

– А я тут при чём? – спросил в повисшей паузе Ибрагим, хотя уже и так понял, куда монах клонит.

– В своём последнем слове владыко повелел нам слушать тебя, боярин Ибрагим, в твоём служении супротив врагов на пользу православной веры и отечества. Греха таить не буду, для нас с братьями это было странно слышать, ведь по виду, извини, боярин, ты не русский совсем, да и не служитель церкви. Но, как говорил Господь, – монах опять перекрестился, – по делам его узнаем его. А дела твои мы изучили доподлинно. И потому сомнения наши были развеяны, и узрели мы истину в словах владыки.

– Как-то быстро изучили! – Ибрагим слегка усмехнулся, намекая, что со смерти патриарха прошло всего три дня. – Неужели прям всё выведали?

– Ну, может и не всё, откель ты родом так и не прознали, но за два года последние вызнали всё. Умеем мы это. А раз я тут сижу перед тобою и речи эти веду, стало быть, прав был владыко во всём. Есть в тебе правда, и за веру, царя и отечество ты стоишь крепко. А потому готовы мы служить и дале. Все двадцать три патриаршие монаха. Приказывай!

И Ибрагим наконец-то улыбнулся по-настоящему радостно. Эти ребята точно лишними им не будут.

…

И теперь, после похищения Натальи, Ибрагим вызвал к себе брата Варфоломея с новым заданием. А уже на следующий день ближе к вечеру в дом к Попову пришёл посыльный от монахов.

– Четверо их было, – монах сразу начал с главного. – Сменяли друг друга. Наблюдали и за домом Василия Головина, и за домом Владимира Попова. Троих мы взяли. Один ушёл. Они бы и все ушли, кабы животом не захворали. Видать, Господь, – и монах перекрестился, – нам помогает.

– Где сейчас? – Попов вместе со Шмелёвым начали собираться на выход. – Опросили уже?

– Сейчас в трактире у Евлампия, что на Неглинке, в трёх разных кельях связанные сидят. – Для монахов любая комната – келья. – Токмо поторапливаться надо. Двое худые сильно.

– В смысле? Оголодали?

– Да не, как поняли, что не уйти им, так в реку сиганули. Ну и наглотались водицы до посинения. Это при том, что до этого два дня животом хворали. Не знаю, выживут ли.

– Веди.

Их коляску сопровождал десяток гвардейцев, но и Костя захватил ещё две тройки своих, на всякий случай. Доехали минут за двадцать. Говорить в дороге было особо не о чем, все и так всё знали и понимали. Хотя Костя постоянно косился на монаха. Как мужички так быстро срисовали наблюдателей? Одно слово, профи!