– Думаю, Костя прав! – Сергей вставил свои пять копеек в обсуждение. – Коляску же нашли вчера. Без лошадей. Кабы клеймить начали своих лошадок, как я давно предлагал, может и вышли бы уже на след.

– Серёга, ну не дави на мозоль! – Попов уселся наконец за стол. – Кабы … Послал я уже два десятка ребят. Они наших лошадок и по зубам, и по копытам отыщут. Но если они её из коляски пересадили, то понимали, что по нашим рессорам их смогут вычислить быстро, а вот лошадок быстро не вычислишь. Время потратим. – он опять задумался. – Но если Костя прав, то шанс найти её в Москве и ближайшем Подмосковье у нас есть. Но и внешнюю агентуру я бы со счетов не сбрасывал. Ибрагиму надо брата Варфоломея зарядить на тему. У него ребята дотошные. И пусть на Балтике и на основных Европейских трактах пошустрят. Вряд ли её через Дикую степь к татарам повезут. Там всё очень рискованно. Ну, это, конечно, если она ещё жива. Извини Илюх.

Илья молча кивнул. Ребята были правы в своих доводах, чего уж тут спорить.

– Ну, значит работаем! – И Попов хлопнул по столу рукой, завершая совещание штаба.

…

В деревню её привезли ночью, почти никого не потревожив. Собаки хоть и побрехали в темноте, но после злых окриков разбуженных крестьян быстро успокоились. А в доме местного помещика при свете нескольких тусклых свечей рану ей и обработали.

Пуля прошла по касательной, лишь слегка задев часть бедра, содрав кожу и сделав неглубокую полосу. Почистив рану от попавших туда нитей от платья, лекарь полил на неё остатками самогона и, дождавшись, когда женщину перестанет трясти от боли, постарался как можно туже замотать ногу. Сосуды были не повреждены, а зашивать рану ему было просто нечем.

– Ну, жить будет, – неудачно пошутил немец, как будто от него ждали чего-то другого. – Но нужен покой. Минимум неделю. Она потеряла много крови и ещё рана может воспалиться, поэтому никуда перемещать её нельзя.

– Да понял я уже, – так же на хорошем немецком ответил главный похититель. – Придётся вам, любезный Николас, погостить у нас эту неделю.

– Но мы так не договаривались! – лекарь даже вскочил со стула. – Я буду жаловаться Магистру!

– Это пожалуйста, но только после того, как даму можно будет перевозить.

Депешу Магистру бывший стрелецкий десятник Митрофан уже отправил с гонцом. Обратно ответ будет в лучшем случае недели через две. А других указаний, кроме тех, что он получил два месяца назад, у него не было. Поэтому слова лекаря про жалобу его интересовали мало. Главное было выполнить задание.

…

Когда в марте умер патриарх Иоаким, в административном аппарате православной церкви началась натуральная борьба за власть, как обычно сопровождаемая интригами, доносами и иногда даже убийствами. При этом основные кандидаты на патриаршее место активно пытались заигрывать и с царём, и с его наиболее близким окружением.

21-го марта сразу после похорон Иоакима на выходе из Успенского собора к Ибрагиму подошёл неприметный мужичок в монашеском балахоне и низко поклонившись произнёс:

– Не сочти за дерзость, боярин, по настоянию святейшего владыки Иоакима есть разговор.

– Не боярин я, – на автомате ответил арап, но к мужичку пригляделся. В кремль кого ни попадя уже давно не пускали. Даже на молебны и другие служения церковные только по спискам народишко мог в ворота кремля зайти. – Ты сам кто таков есть?

– Человек божий, покрыт кожей… А имя моё тебе, боярин, ни к чему. Служил я с братьями владыке Иоакиму долгие годы. Вот ныне его последнюю волю исполняю.

– Ну пошли, поговорим, коли такова его воля последняя.

Царь с ближниками после похорон и молебна уже ушли из собора. И вся охрана ушла вместе с ним.