– «Софьюшку в монастырь отправил, а меня и головы лишит». – Василий сидел в кабинете и думал. Мысли разные копошились у него в голове, и одна хуже другой.

Робкий стук в дверь вывел его из этого мутного состояния.

– Кто там? – Голицын поднял глаза на вход.

– Князь, тут люди от царя пришли, требуют, чтобы пустили их, – слуга, одетый на европейским манер, как и все его домовые слуги, зашёл в кабинет и низко поклонился.

Ну, вот и всё.

Василий встал с кресла и одёрнул на себе парадный камзол. Поправив на груди памятный золотой медальон, надетый на него лично Софьей за руководство крымскими походами, он высоко поднял голову и с решительным взором шагнул на встречу судьбе.

Предсказанное иезуитом всё-таки начало сбываться, и, дабы не идти поперёк Божьей воли, Голицын сам без сопротивления поехал под присмотром десятка солдат в Троицу.

И через два дня Петр объявил ему свою волю, и отправил в ссылку в Каргополь, за самоуправство в управлении и за нерадение в Крымском походе. А ведь Магистр так и предупреждал. И обвинения от царя в покушении на государственную власть для него так и не прозвучало.

…

Патриарх Иоаким долго готовился к этому неприятному для него разговору. Когда он первый раз увидел в свите молодого царя этого тёмнокожего молодого мужчину, реакция у него была однозначная. Перекрестить и сжечь!

Но после их многочисленных бесед, больше с его стороны похожих на допросы с пристрастием, Иоаким мнение поменял. Причём на диаметрально противоположное. Начитанный, умный и ПРАВОСЛАВНЫЙ арап смог убедить главу русской православной церкви в своей полной адекватности и абсолютной лояльности к России и лично к Петру Алексеевичу. И именно его стараниями церковь весьма крепко поднялась по деньгам во время весеннего царского фестиваля.

А теперь вот патриарх третий день подбирал слова и готовил речь. В то, что арап был заслан к царю иезуитами, он не верил. Хотя в разговорах у того и мелькали иногда фразы, которые больше иезуитам подходили, но сказаны они бывали не с целью убедить собеседника в своей правоте, как братья Ордена обычно делают, а как примеры иной, чуждой православному человеку точки зрения. И это Иоаким тогда очень отчётливо запомнил. Не любит Ибрагим иезуитов. Вон как после разгрома их посада в Немецкой слободе он какой довольный ходил.

Но слова Медведева о том, что Магистр Ромель поручил ему найти и наладить контакт с Ибрагимом, сильно задели старика. Неужели он мог так ошибиться? И в ближнем кругу царя теперь есть волк в овечьей шкуре? И это всё с одобрения его, патриарха, самого? А если вдруг …

– Поговорить надо, – Иоаким степенно кивнул проходящему мимо Ибрагиму и медленно пошёл в направлении своих покоев, даже не сомневаясь, что тот пойдёт за ним следом.

И удивлённый арап действительно пошёл. Всё-таки патриарх позвал, не абы кто. Да и время есть, пока Попов с Головиным не вернулись со стрелки с Псковскими.

– Слушаю, владыка, – Ибрагим, зайдя вслед за патриархом в его немаленькие апартаменты внутри монастыря, перекрестился на красный угол. Служка, повинуясь жесту хозяина помещения, быстро закрыл за Ибрагимом двери.

– Присядь, нелёгким будет разговор. – Старик сам уселся в большой деревянный трон, стоящий в голове огромного дубового стола по центру палат. Солидно так рукой повёл в сторону скамьи вдоль стола, приглашая арапа присесть, куда тому будет удобно.

Ибрагим покосился на хлопнувшие за спиной двери и присел поближе к патриарху.

– Скажу прямо, хоть сие и есть тайна, но раз она тебя касаема, то ответ твой услышать хочу честный и прямой. То, что ты тайный иезуитский лазутчик и шпион, я не верю. Иначе ты бы уже на дыбе был в темнице, и царь бы тут не помог. А потому вопрошаю тебя открыто и без боязни. Почто Магистр иезуитов Фредерик Ромель ищет встречи с тобой?