– Нет, туалетная бумага – это другая. Она тонкая и в воде потом растворяется.

– Зачем?

– Ну… чтобы сливать её можно было в канализацию, и она её не засоряла…, наверное.

– Сливать?

Практически каждое объяснение любого неизвестного Пелагее понятия или слова приводило к новым вопросам. И так бесконечно. По началу это было приятной забавой, видеть, как у боярыни каждый раз делались круглыми глаза, и она начинала охать и руками плескать. Но за неделю таких пыток Наталья уже начала немного уставать.

А потом к их этой игре в слова присоединились и Илья с Сергеем. И Наталья немного выдохнула. Но обсуждать с мужчинами какие-то чисто женские вопросы для боярыни, естественно, было неуместно. И поэтому Пелагея взялась записывать какие-то из них, чтобы потом всё-таки приватно обсудить с Натальей. Ну, и то уже легче.

– Так, а кто же тогда землёй владеет? Крестьяне сами что-ли?

– У крестьян тоже есть свои наделы, как и сейчас, а вот пахотными землями почти всеми владеют крупные компании, ну, типа товарищества такие, где несколько собственников и много нанятых рабочих.

Пелагея была достаточно образована для своего времени и многие вещи схватывала прям на лету. Политическое устройство России в будущем и основы её экономического развития за период, который знали попаданцы, она усвоила со слов Ильи достаточно быстро.

– Это, как и заводы? Тоже все на товарищества работают?

– Точно! – Илья улыбнулся понятливой барышне. – Есть конечно и олигархи отдельные, которые лично владеют всем имуществом, и заводами, и пароходами…

Блин, вот зачем он про пароходы ляпнул, вон как глаза опять у ней загорелись!

– Пароходы, это такие корабли, которые без парусов по воде ходят. В смысле, плавают конечно. Но моряки говорят, что ходят.

– Ой, а мне Наталья уже про самолёты рассказывала. Которые по небу летают, но не как птицы, потому как железные и крыльями не машут. – Радостно поделилась боярыня, аккуратно записывая на лист новое слово – пароход, корабль без парусов.

– А про паровозы не рассказывала?

Блин, вот зачем он про паровозы…!

…

В подземелье Троице-Сергиева монастыря было сухо. Из книжек и фильмов Васька помнил капающую с потолка воду и бегающих в темноте крыс. Но тут было сухо, и крыс никаких видно не было. Может местные жители сожрали тут их всех, а может и чистюли-монахи повывели.

Глава Стрелецкого приказа висел на дыбе с вывернутыми назад суставами рук. Не для пытки, а для порядку, как объяснил Ваське местный кат, который у патриарха был вместо церковного дознавателя.

Помещение пыточной освещалось четырьмя почему-то не очень чадящими, но тускло горевшими факелами, придавая эдакий мрачный средневековый антураж всей композиции. А, собственно, они тут в средневековье и есть, подумал Васька и уселся на принесённый дьяком деревянный табурет. В углу комнаты стоял небольшой столик, за которым при свете огрызка свечи какой-то монах водил пером по бумаге, записывая слова пытаемого.

…

То, что неизвестного доселе никому Василия Головина произвели в поручики и назначили главным дознавателем при молодом царе Петре, практически все ближние бояре восприняли как должное. Новая метла, она метёт чисто! Понятно было всем, что царь, придя к власти самодержавной, новые порядки заводить будет. И людишек своих новых на старые места расставит. Вот и старались бояре, чтобы и самим угодить царю, и остаться при своих, хотя бы. А лучше бы, конечно, и сверху маслица ещё добавить чтобы. И детишек пристроить на освободившиеся вдруг тёплые места, да и самим может поближе к трону протиснуться. И шли бояре косяком в Троицу, поклоны били, подарки несли, лишь бы успеть в струю попасть.