– Да, животные вас очень любили, да и девушки тоже, – заметил я.

– Очень, и я всегда находил живность, где бы она ни была, мне удавалось насладиться теплом живого организма. Помню, как я однажды пошел в лес после школы, там была ужасная слякоть и грязь в тот день, но мне хотелось надышаться этим воздухом. И там, в пруду, мне посчастливилось найти маленьких черепашек, я пытался их достать, а они выскальзывали из рук. И я вновь пытался их достать, но они были скользкие. Я падал, наверное, раза три, но мне все же удалось подняться и достать этих маленьких созданий. И я бежал домой со всех ног, я боялся, что меня поругают, что я весь в грязи, но счастье, которое переполняло мое сердце от найденных черепашек, затмевало все ожидание от возможной порки. Но, к счастью, порки не было – мне встретился дед, и он, увидев у меня черепашек, просто улыбнулся и кричал, чтобы я быстро бежал в баню, – сказал Давид.

– Да, но хорошо, что ваш дед так поступил. Значит, он был добрым, – заметил я.

– Мой дед Валерьян был очень интересным человеком. Любовью к книгам я обязан ему. Он очень много читал, очень много знал и рассуждал. А главное – он научил меня добру. Что всегда нужно делать людям доброе, если даже в ответ ты не получаешь ни капли благодарности. У моего деда была огромная библиотека, которую обожал мой отец. Они вместе прочли очень много книг. Дед любил зазывать меня и соседских мальчишек и рассказывать много интересных историй. Мы садились на ступеньки у веранды и с нетерпением ждали, когда же он начнет очередной рассказ. Все игры были заброшены, и на мгновение мы забывали о том, что в 200 метрах от нас море, которое в жаркий августовский день было бы эликсиром для наших юных горячих тел. Но мы все забывали – настолько прекрасным рассказчиком был мой дед. Я не знаю, говорил ли он байки или все было чистой правдой, но тогда мы ему верили. Только мама порой, поливая свои розы, немного посмеивалась над нашим возгласом удивления и продолжительным затяжным гоготом моего деда. Но эти рассказы были самыми лучшими в моей жизни. Никогда с таким интересом мне больше не приходилось никого слушать.

– Ваш дед умер? – немного нетактично поинтересовался я.

– Умер. День, когда умер мой дед, был очень знаковым. Ранее я никогда не понимал значимости человека, но в то мгновение, когда я молодым парнем увидел 10 тысяч человек у порога своего дома, где каждый хотел попрощаться с моим дедом, где каждый желал высказать о нем память, все изменилось. Я понял, что мой дед был не только хорошим для меня – он был хорошим для каждого. И от этого боль потери усиливалась. И тогда отец мне сказал, что все пройдет, – с грустью произнес он.

– Иногда нужно отпускать то, что причиняет нам боль. Даже если с этим мы теряем часть своего сердца, – заметил я.

– Никогда мы не сможем отпустить память о людях, которые были в нашем сердце. Никогда.

Я ничего не ответил – мне стало очень грустно. Я не мог никак поддержать человека в его потерях. Да разве можно подобрать слова, чтобы сказать человеку что-то ободряющее, когда понимаешь – пустоту ничем не ободрить и не прикрыть.

– Мне кажется, ваш отец очень мудро сказал, – решил я прервать легкое молчание, которое сложилось от грустных воспоминаний.

– Мой отец был очень деловитым человеком. Он был сдержан в своих словах и никогда не ругался. Все всегда боялись одного его взгляда. Он любил шутить и часто рассказывал мне анекдоты, чтобы и я с ним посмеялся рядом. Я любил моменты, когда мы были близки. Когда я был маленький, папа всегда мне что-то приносил из сладостей, и я бежал к нему, сломя голову. И каждый раз спотыкался на последней лестнице. Я падал, и мои коленки мгновенно разбивались до крови, а глаза наливались кровью. Я пытался сдерживаться перед папой – перед дедом я мог всплакнуть, но никогда не перед отцом. А он просто останавливался и говорил мне: «Иди ко мне, мой золотой, дай я тебя подниму». И я вставал и бежал к нему – маленькой хитростью он помогал мне забыть о боли, о том, что мне секунду назад хотелось плакать.