– Кстати, я забронировал билет до Торонто. Летишь на следующей неделе, – вырывает из размышлений друг и тут же заставляет напрячь мозги, чтобы вспомнить, куда же мне нужно. Не получается.

– Напомни, зачем?

– Ты что, забыл? Практика у самого Карлоса Сантьяго!

О таком забывать не стоило. Точнее, я и не забывал, однако расставание с Яной, появление в моей жизни Евы и другие события просто-напросто вытеснили важную дату из головы. Карлос Сантьяго один из самых талантливых и популярных художников-авангардистов Латинской Америки. Однажды нам поступил звонок от его агента с восхитительными отзывами и предложение вместе попрактиковаться. А кто откажется от шанса выйти на международный рынок?

– Блядь!

– Только не говори, что все отменил? Второй раз с Сантьяго я не договорюсь! – возмущается Эдгар.

– Нет, все нормально. Просто не хотел оставлять Еву надолго.

– И чего ты увязался за этой девчонкой? Она сколько лет там прожила, полгодика потерпит!

Эта идея первоначально не понравилась Эдгару. Сомнительная привязанность к девочке-подростку его сильно смущала. Однажды он даже спросил, не собираюсь ли я взять ее для исполнения своих запретных фантазий. Но нет. Подобных чувств по отношению к Еве ни разу не возникло в голове. Скорее жалость и желание несчастную девчонку вытащить оттуда. Улучшить жизнь и показать яркие краски нашего мира.

Только теперь эта возможность испарилась раз и навсегда…

– Не подождал бы. Она каждый раз ко мне с синяками выходит, а что произойдет во время моего отсутствия – неизвестно.

– Может, еще раз подашь заявку? Или с той директрисой перетрешь? Ты же говорил, она любит бабки.

Еще как. Ева не раз упоминала, как их Римма Васильевна готова душу дьяволу продать ради лишних пятнадцати тысяч, положенных воспитанникам интерната. Вариант, кстати, неплохой. В конце тоннеля тут же появился свет, а я приобрел крохотный шанс. Шанс на новую жизнь. И на ее, и на свою.

Эдгар много раз спрашивал, зачем мне это? Почему я зациклился именно на Еве? Почему не на ком-то другом? Возможно, потому что в какой-то степени мы находились на одной волне. В одной лодке. В одной и той же ситуации, только с разными масштабами событий. И у девчонки эти самые масштабы гораздо больше моих.

Личное дело говорило само за себя. Хотя, признаться честно, я его едва пролистал. Просто увидел, сколько раз ее забирали и сколько раз возвращали обратно в руки государству. Удивительно, что после моих слов о возможной опеке ее глаза заблестели.

Ноги сами привели к интернату, сами нашли кабинет заведующей, а руки потянули за ручку и открыли дверь. Без стука. Женщина сидела в своем кресле с таким видом, словно ждала моего появления здесь очень и очень долго.

– Добрый день, Олег Дмитриевич. Чем обязана? – женщина расплывается в вежливой улыбке.

– Я бы хотел поговорить с вами по поводу Евы…

– Ах да! – перебивает она. – Только собиралась вам позвонить. Такая досада, что вы не сможете ее забрать. Это ужасно. Но я хотела бы вас попросить больше не приходить сюда.

Снова меня застают врасплох, снова пытаются закрыть двери и лишить того яркого света, который прокладывает дорогу к истинно верному решению.

– Почему?

– Не думаю, что вам стоит мозолить ей глаза, если не собираетесь забрать отсюда, и еще…

– Об этом я и хотел поговорить, – нагло перебиваю я. – Оформите опеку.

– Не понимаю вас.

– Что тут непонятного? – не замечаю, как повышается тон моего голоса. – У вас же есть связи в органах опеки. Отдайте мне девочку, а я обещаю помогать вашему интернату. Материально, – стучу по внутреннему карману черного пиджака. Да, я и сегодня вырядился как на парад, хотел казаться серьезным человеком. В органах опеки это не сработало. А здесь? Что-то мне подсказывает, что тоже не особо помогает.