Догматическое изложение отдельных учений статутариев я откладываю до того, как мы будем знакомиться с отдельными институтами семейственного, вещного и наследственного права. Теперь я только в общих чертах скажу об основных положениях теории статутов. Вы уже видели, что в течение столетий она изменялась, так что то, чему учили Д’Аржантре и голландцы XVII века, не совсем то, что писали французы XVIII в. Но в общих чертах можно сказать, что теория содержала пять правил.

1) Существуют законы территориальные, которые применяются ко всем, кто находится в стране, как к тем лицам, которые постоянно живут в ней, так и к иностранцам, которые временно в ней пребывают. Сюда входят все законы о недвижимостях – т. е. все законы, которые определяют, что такое недвижимость, и которые регулируют вещные и наследственные права. Территориальные законы образуют реальный статут.

2) Существуют другие законы, экстратерриториальные, которые, во-первых, не применяются к тем, кто не имеет постоянного местожительства на их территории, а только временно там пребывает, и которые, во-вторых, следуют за теми, нем управляют, и за границу. Эти экстратерриториальные законы образуют личный статут.

3) По исключению реальный статут не применяется к движимым имуществам, хотя это тоже вещи, res. Движимости прикреплены к костям, mobilia ossibus inhaerant; движимости следуют за лицом, mobilia personam sequuntur. Законы о движимостях экстратерриториальны; они сопровождают лицо за границу, т. е. и за границей движимости управляются не законами того места, где они сами лежат, а законами того места, где постоянно живет их собственник. Из всех правил статутариев это единственное, которого современная наука не признает.

4) К содержанию договоров применяются те законы, которым стороны условились их подчинить, т. е., – беру пример из современной жизни, – немец и итальянец, заключая договор во Франции, могут условиться, что недоразумения между ними при исполнении договора должны обсуждаться по французским, или по германским, или по итальянским законам. Это теперь называется принципом автономии воли.

5) К форме договоров и односторонних актов, например завещаний, применяются законы места их совершения. Это выражалось словами locus regit actum, место правит актом.

Теперь я сделаю оценку теории.

Она вырабатывалась в ту эпоху, когда преобладало землевладение; отсюда понятно, что особое внимание юристов привлекали к себе законы, касавшиеся недвижимых имуществ. Lex rei sitae, закон того места, где лежит вещь, стоял во главе всех интересов. С другой стороны, в то время личная связь подданного с государством устанавливалась также через землю, через то место, где лицо постоянно живет; отвлеченная идея личной связи с сувереном, современная идея подданства была только в зародыше. Соперником реального статута, или lex rei sitae, являлся lex domicilii, закон места, где лицо постоянно живет; это был его личный статут. При сравнительно малой сложности тогдашней жизни можно было все юридические отношения подгонять или к закону места, где лежит вещь, или к закону места, где имеет постоянное жительство лицо. Так объясняется происхождение идеи о двух группах законов. Задача состояла в том, чтобы определить, какие законы не уступают своего господства иноземным законам, – и какие законы, наоборот, распространяются за пределы территории; теория была построена на предположении, что как в природе различаются вещи и лица, так и законы по своей природе, одни касаются вещей, другие – касаются лиц; а так как вещи неподвижно прикреплены к территории, а лица движутся, то естественно было заключить, что законы о недвижимостях территориальны, а законы о лицах – экстратерриториальны. В эти две группы статутарии и старались вместить все законы. Мы видели, правда, что Д’Аржантре создал еще группу смешанных статутов, чтобы отнести сюда все сомнительные законы и причислить их также к реальным, так что, в сущности, остались те же две группы. В XVIII в. Павел Фут также учил, что есть третья группа – смешанные статуты, куда он относил законы о форме сделок, но господствовало в теории деление на две группы. Это были как бы две коробки, куда надлежало разнести все законы, и вот – затруднение начиналось, как только приступали к укладке. Теория была бессильна дать критерий, почему один закон следует относить к реальным, другой к личным статутам. Огромная литература статутариев занята, главным образом, объяснением, какой закон в какую категорию относится. Задача эта настолько трудна и неблагодарна, что иной раз писатели с отчаянием складывали руки и говорили, что вопрос для них неразрешим. Фролан, французский писатель XVIII в., написавший два тома о природе статутов, пишет: «иной воображает себя большим искусником и думает, что открыл секрет, когда узнал, что реальный статут касается имуществ, а личный – касается лиц; между тем, с этими определениями мы только у азбуки и знаем еще очень мало; труд в том и состоит, чтобы открыть, когда статут касается только имуществ или только лица. Я сам очень часто, несмотря на все мое внимание, ошибался». В самом деле, научного критерия, который определял бы природу закона, у статутариев не было. Их критерии – грамматическое толкование текста и различение между благоприятными и враждебными статутами – только открывали поле для бесконечных споров. Легко сказать, что закон о состоянии, например, – закон, определяющий возраст для вступления в брак; или закон, воспрещающий брак в известных степенях родства; или закон, определяющий поводы для развода, – что все эти законы образуют личный статут. Также просто сказать, что закон, определяющий, какие вещи движимые, какие – недвижимые, – есть реальный статут. Но куда отнести законы, которые одновременно касаются и дееспособности лиц, и вещей, – например, кутюм, по которому лица моложе 25 лет не могли отчуждать свою недвижимость без согласия опекуна; что это – личный статут малолетнего или реальный статут? Имеет ли жена, которой закон ее местожительства дает право ипотеки на недвижимости мужа в обеспечение ее приданого, имеет ли она эту ипотеку на имущество мужа, находящееся за границей, в стране, где такая ипотека неизвестна? Например, француженка, выйдя замуж, имеет право на недвижимое имение своего мужа; имеет ли она это право на имение мужа, находящееся не во Франции, а, например, в России? Эти трудности с помощью простого деления статута на разряды не разрешались.