В XVI и XVII вв. в круг коллизионных вопросов втягиваются и немецкие писатели; это легко объясняется множеством партикулярных законодательств Германии, а, следовательно, и поводами для коллизии. Эти немецкие писатели воспитаны на римском праве, которое было к тому времени реципировано в Германии, как общее право; им чужд характерный для Д’Аржантре интерес к кутюмам, в которых отражалось не римское, а германское право, с теми кодификациями, которые принес феодализм; они стоят ближе к итальянским постглоссаторам; у них нет особенно тенденциозного предпочтения к реальным статутам. Важнейший из писателей XVII в., Герциус (1652–1710), держится деления законов на три группы: законы о лицах, законы о вещах, законы о формах действий. Когда закон касается лиц, то следует принимать во внимание законы того государства, которому лицо подвластно, т. е. где оно имеет постоянное местожительство; но из этого правила Герциус делает три исключения. Когда закон касается вещей, то решает закон того места, где находится вещь; впрочем, это правило не относится к движимостям. Наконец, когда закон касается формы акта, то решает закон того места, где акт совершен; однако из этого правила Герциус делает шесть исключений. Герциус не употребляет выражений: реальные, личные и смешанные статуты, – но в действительности то, чему он учит, есть не что иное, как теория статутов, формулированная Д’Аржантре и голландскими писателями XVII века. В Германии ей следовала вся судебная практика до первой половины XIX века.

Во Франции учение о коллизиях законов вторично привлекло к себе внимание юристов в XVIII в.; тогда появились огромные комментарии кутюмного права, в которых попутно разрабатывалась и теория статутов. Из писателей той эпохи наиболее ори гинальным был Бугье (Bouhier); вся трудность теории статутов заключалась в том, что не было точного критерия, по которому один закон относится к числу реальных, а не личных, а другой к числу личных, а не реальных. Бугье интересен тем, что множество законов, которые все другие писатели относили к реальным, а, следовательно, и к территориальным, т. е. не имеющим силы вне территории, Бугье как раз наоборот, и по тем же основаниям, относил к личным статутам, т. е. к экстратерриториальным. Он так же, как и все писатели XVIII в. после Иоанна Фута, учил, что применение иностранных законов объясняется только благорасположением отдельных государств и всестороннею пользою. – Революция 1789 г. имела своим последствием объединение французского гражданского права; все провинциальные кутюмы исчезли, и на их место стал кодекс 1804 г. Естественно, что и всякий интерес к коллизионным вопросам во Франции исчез надолго, пока в середине XIX в. не участились случаи конфликтов между французскими и иностранными законами. Интерес к коллизионным вопросам продолжал держаться в Германии, где все еще не было достигнуто законодательное объединение. Здесь к 40-м гг. XIX в. выросла огромная литература по коллизионным вопросам, которая не следовала за статутариями, но и не выдвигала ничего яркого на место их теории. В 40-х г.г. в Германии же явился писатель, который произнес, так сказать, надгробное слово над теорией статутов; это был Вехтер, с которым вы познакомитесь в особой лекции. Лет десять тому назад о теории статутов говорили только как о прошедшем, но в 1897 г. Варейль-Соммьер (Vareilles-Sommieres) выступил с открытой реабилитацией теории, в 1903 г. Пилье с подражанием теории статутов, так что знакомство с нею приобретает вновь не одно только историческое значение.