– Что случилось?

– Это ты так шутишь?

– Нет, бабуля, что произошло? Я ничего не помню… никто не говорит. Почему ты такое говорила, почему я здесь? Что случилось? – затараторила девушка.

– Что случилось, – бабушка медленно передразнила внучку, – терпеть не могу, когда ты придумываешь и актёрствуешь. Единственный для нас шанс хоть как-то оправиться от шока и нанесённого тобой ущерба – это помощь Катерины. Эта святая женщина, несмотря на то, что ты сделала… как поступила с ней в прошлом – она первая предложила руку помощи.

– Я не понимаю… – Агата прошептала в полном шоке, – пожалуйста, объясни, что случилось!?

– Ладно, барышня, – бабушка встала и направилась к выходу, – желаю выздоровления. Дальнейшее твоё присутствие в посёлке обсудим, когда ты вернёшься. Первое, что сделаешь – напишешь заявление на этого кобеля. Второе – ты выполнишь для Катерины то, о чём вы разговаривали перед фестивалем.

И дверь закрылась без прощальных слов, грохотом прошлась по дрожащим на одеяле рукам Агаты. Она обхватила колени, но тошнота тёмными кругами заходила перед глазами – пришлось обхватывать подушку. Вечером приходила медсестра, уже другая, отстранённая и краткая. Спросила, хочет ли Агата есть, дала лекарства и измеряла температуру. Агата подумала, что, возможно, если она такая безразличная, то не станет делать секрет из того, что известно всем, кроме нее. И решила узнать.

– А ты не помнишь? – удивилась медсестра.

– Нет.

– Значит, лучше и не вспоминай. Встанешь, отряхнёшься – и дальше пойдёшь.

– Почему мне никто не говорит?

– Всем заплатили.

– Заплатили? Кто…?

– Тот, кто чудом избежал, чтобы ты не превратилась в «жмурика». И теперь всеми силами старается это чудо продлить. Кто ж тебя знает. Может, ты в истерику впадёшь да вены порежешь. Вот и молчим все. Да оно и без доплаты. Никто такой грех на душу не захотел бы брать.

– Ясно, – вздохнула Агата и отвернулась, – спасибо.

Голова уже во всю складывала мозаику из малюсеньких деталей: оговорок, умолчаний, использованных фраз. Она осматривала каждый кусочек, замечая, что этот пазл с выпуклостями, а на этом – рисунок, он будет стоять в центре. Вспышки озарения мелькали и превращались в чудные истории. Агата поняла, что дремлет. Сладкая нега сна – словно впереди большие каникулы, и ничего не задали, все тесты, экзамены и тревоги позади. Только радость встреч с близкими, которых давно не видели.

Шрек волчком крутился у ног – и вдруг навострил уши, учуял своего друга. Алабай с острыми клыками восторженно приветствовал шерстистого коротыша. Удивительно: огромный, мощный, а прыгает, пригибается, словно щенок. Это первая и единственная дружба Шрека с собакой, большей по размеру. До их знакомства его часто кусали и боксер, и мастиф, однажды трепал доберман. Агата уже не могла упомнить количество швов на загривке задиристого по характеру пса. И вот – неожиданная любовь.

Любовь… просто сон, он не может быть здесь. Он отверг ее, давно. Случается, снится, даже не он сам, а чувство, рождаемое от общения с ним, от его прикосновений. Они всё так же стоят в траве перед обрывом речного берега, в тренировочной форме. Он скуп на слова, но невозможно оторваться от его лица и красноречивого взгляда. Она кланяется, снова повторяет приём удара.

Нет, нет, она просто дремлет, тихая ночь входит теплом через голое стекло, не закрытая форточка приносит звуки улицы. Ночной тишины. Вот бы не просыпаться. Но, как обычно бывает, если дремлешь наяву, сознание вдруг включает свет на полную и кричит: “ага! реальность, попалась!”. Агата подскочила, словно от удара током. Ногой почувствовала, что в конце кровати кто-то сидит, мягкий, тёплый, живой. Человек. Вжалась в стену, сердце, будто после стометровки, выбрасывало большие сгустки крови прямо к горлу, а широко распахнутые глаза старались точно сообщить мозгу, где же всё происходило: в реальности или сером коридоре сна.