– Победит та, чьё блюдо попробует жених. Ему закроют глаза – и вашим оружием станет аромат и голос.

Участвующие толпились возле стола, из-за гомона Михаил их не слышал и сразу ото всего отказывался. Решили для общего блага поменять тактику и выстроиться в очередь. Агата не лезла вперёд, волновалась, придумывала шутку, с которой подаст угощенье, и улыбалась вариантам. Ей казалось, что всё отлично продумано и у нее высокие шансы на победу. Она выбрала пирожки с капустой, которые готовила соседка Марина и которые пахли так, что слюнки бежали, а уж откусив пушистое тесто, мгновенно таящее во рту, можно было провалиться в забытье, а через минут десять обнаружить у себя огромный плотный живот и пустую миску. Тётя Марина использовала только свежую капусту, отваривала её несколько минут в воде для мягкости, а потом быстро обжаривала на сливочном масле. Начинка сохраняла сочность и идеально сочеталась с желтком варёного яйца.

Агата спорила сама с собой: сумеет ли уговорить жениха. Руки дрожали от волнения, очередь тянулась, как к кассе за обменом валюты. Участницы то задерживались, то отходили от столика Михаила почти сразу же. Её взгляд блуждал, но иногда задерживался на чёрной повязке мужчины, плотно прикрывающей глаза. Он и вправду очень красив, так не бывает. Может, просто для нее он кажется красивым, а другая скажет – ничего особенного. И весь ажиотаж сейчас связан с азартом и праздником. Он не похож на тех, кто раньше привлекал её внимание, однозначно не в её вкусе: тёмные волосы, она не слышала, шутит ли он, добрый ли он, умён ли на самом деле или это медийный образ. Привлекают её разве что плечи – развернутые, ровные. И движения – уверенные и плавные одновременно, он будто всегда отстранен от женщин, но в тоже время так… притягателен, сексуален? Но ведь он ничего не делает, не позёрствует, как самовлюбленное перекачанное божество, не строит крутого…

А Михаил, казалось, чувствовал взгляд Агаты. С наглухо завязанными глазами его голова была повернута прямо в её сторону. И они не переставали разглядывать друг друга: Агата – потому что была уверена в его временной слепоте, а он…про него ничего не известно.

Девушки просили его на разный лад, зачем-то изменяли собственный голос, то пищали, то басили, то шептали и даже припевали, словно уговаривали годовалого малыша, впервые пробующего новый овощ: “курочку”, – отрицательный жест, “устрица с лимоном” – “полагаю, она испортилась”, “салат с крабом” – “спасибо, нет”, картошечка с шашлычком – “люблю, но не сейчас”. “Давай лопай” – движение бровью в качестве отказа.

– Проявите смекалку, обольщайте, – подбадривал ведущий.

Агата шептала выдумку, чтобы понять, насколько она смешная, и в этот момент Алеся, словно “лексус” по обочине, обошла всех и поставила на стол фарфоровую супницу. Ту, в которой находился грибной суп по "особому" рецепту. По лицу Агаты пробежала судорога испуга. Крышка тонко звякнула, аромат настоявшегося за вечер блюда вызвал у мужчины улыбку. Алеся осмотрела зрителей, задержав взгляд на сопернице, будто для нее важно не только добиться своей цели, но и насладиться каждой болезненной секундой их начатой борьбы. Она расположила свою правую руку на спине мужчины и медленно провела ладонью вниз. Она хотела, чтобы он чувствовал то, что видят окружающие – предвкушение.

Вот шанс, которого ждала без надежд, а с твёрдой уверенностью, что однажды ей придётся сесть в социальный лифт, и он вознесет её высоко. Но заработать пропуск в лифт непросто. Это толпа смотрит во все глаза на представление и хохочет от удовольствия: самца охаживает молоденькая стерва. А ведь у нее высокие шансы: отличная фигура, с “правильными округлостями”, блестящие волосы, белоснежная улыбка и взгляд: то вежливый, то манящий и покорный, он выражает согласие на сделку и светится искусственным блеском восхищения мужчиной.