На этот раз она пробыла в полубессознательном состоянии ещё дольше, чем во время поисков сведений о беседах во снах, и чувствовала себя ещё более уставшей. Непривычное напряжение вытянуло из неё слишком много энергии, и у Акрилики не осталось ни сил, ни желания о чём-либо думать или что-то решать. Хотелось одного: упасть на кровать и забыться, уткнувшись в подушку. Так она и поступила. В конце концов, время, чтобы сделать выбор, у неё ещё есть, незачем мучить себя сейчас, когда в голове и без того каша.

Утром вызванная длительной концентрацией путаница в мыслях улеглась, и Акрилика вернулась к дилемме с Хайрэсом. Почерпнутая из кристалла информация мало что могла добавить к тому, что ей уже было известно, в том числе от самого демона. Разве только детали и экспрессию, к которой тот не прибегал, повествуя о своих свершениях. Акрилика вспомнила перечисление всех павших в боях с Хайрэсом; описание тяжкой битвы, в которой ангелам удалось его пленить и благодаря которой прославился Прима́й, нанёсший Хайрэсу последний сокрушительный удар; пометку о Сумрачной долине в Чистилище (нейтральном месте между Адом и Раем), где он был заточён, и меры, которые предприняли ангелы, дабы не позволить ему обрести свободу. Клетка, куда поместили Хайрэса, специально изготавливалась из сплава, невосприимчивого к любым физическим и магическим воздействиям, и не пропускала ничего, имеющего отношения к Тьме, ни внутрь, ни наружу. Отпереть дверь этой тюрьмы способна была лишь нанесённая на неё руна Прощения, напитанная огромным количеством светлой энергии (для чего требовалось участие, как минимум, двух ангелов, чтобы такая трата не стала для них критически несовместимой с жизнью). Впрочем, вряд ли среди тысяч ангелов отыскался хотя бы один безумец, решившийся на подобный поступок – по сути, ужасное предательство всех живущих ныне и каждого из погибших когда-то, что пошли на смерть ради их защиты и безопасности. Кандалы, защёлкнутые на руках демона, блокировали его силу, и снять их мог только ангел, искренне пожелавший освободить Хайрэса и произнёсший соответствующие магические формулы. Найти долину, где он находился, представлялось практически невозможным, ибо окружающая её магия сбивала с дороги всякого, у кого не было твёрдого внутреннего ориентира, связывающего его с нужным местом или с тем, кто в нём находится. Словом, ангелы сделали всё, чтобы Хайрэс навсегда остался в заточении: слишком большую угрозу он представлял как для них, так и для всего мира.

Чуть ли не каждая прочитанная строчка кричала Акрилике: «Хайрэс страшнейший демон! Жестокий и беспощадный монстр! Неистребимое воплощение Тьмы!». Но сквозь все эти правильные слова доносился до неё отчаянный голос Хайрэса: «Ах, если бы я мог возвратиться в прошлое и всё исправить!..» Сколь убедительно и жутко ни звучали совершённые им злодеяния, они не могли вытеснить из её души сомнений: действительно ли Хайрэс настолько ужасен? Она лично говорила с ним и не видела в его поведении ни одного из приписанных ему качеств. Кровожаден и не знает жалости? Но он сочувствовал её проблемам и беспокоился о ней. Самовлюблён и эгоистичен? Но он ни слова не сказал о себе и, вероятно, молчал бы дальше, не прояви она настойчивость. В его душе один мрак? Тогда откуда в нём боль раскаяния и муки совести?

Акрилика снова и снова прокручивала в голове их диалоги, полные её откровений и его утешений, которые она так ждала каждую ночь. Как мог монстр, коим считали Хайрэса, вести те задушевные разговоры, которые у них были? Она вспомнила, как Хайрэс впервые заговорил с ней в Белой комнате, когда рядом не было никого, с кем она могла бы разделить свои волнения и сожаления. А ведь он тогда прекрасно понимал её. Пленённый, одинокий, отверженный всеми, пожираемый собственными тоской и раскаянием, неспособный ничего изменить… Он, как никто другой, понимал её стыд и горечь, только ему было в сто, в тысячу, в миллион раз хуже. Как мелко, как нелепо выглядел день её переживаний рядом с веками его страданий! И всё же он не сказал об этом ни слова. Не хотел, чтобы она узнала, кто он на самом деле… И врать не хотел, хотя мог. Сказал бы, что он ангел или перебейщик, и сочинил какую-нибудь убедительную причину, почему говорит с ней подобным образом. Но нет, он предпочёл правду. Правду, которая может положить конец их общению и его единственной связи с внешним миром. Кстати, о внешнем мире, как он в принципе сумел войти с ней в контакт?.. Он же находится в зачарованной тюрьме Чистилища, а она – в огороженном от всякой Тьмы Райском саду. Пусть он силён, но его магия блокирована, а защитные стены Рая неприступны и для гораздо более могучего противника. Если уж целая армия демонов не рисковала штурмовать его без козырей в рукаве, разве мог он, будучи заточённым в Сумрачной долине, проникнуть сюда, пусть и мысленно, да ещё и подключиться к её сознанию, отнюдь не такому доступному, как сознание смертных?.. Что-то здесь нечисто… Надо будет обязательно это выяснить.