После того удара я уже ничего не помнил и очнулся в этой конуре, без амулета, с блокирующими силу кандалами на руках и в полном одиночестве. Сколько я ни ждал, никто не приходил сюда. Ничего не происходило, ничего не менялось. Я видел лишь серый туман… Знала бы ты, сколько способов я перепробовал, чтобы выбраться отсюда… Я произносил формулы и чертил руны собственной кровью, даже применял светлые, но тут же жалел об этом, катаясь по полу от боли и выплёвывая кровь. Я пробовал призвать к себе кого-то если не из демонов, то из ангелов, но так и не был услышан. Я пытался разогнуть прутья треклятой клетки и ногтями выцарапать себе ход наружу, но только зря раздирал пальцы. Всё напрасно… И я сдался. Смирился со своей участью. Всё, что мне оставалось – это мысли и воспоминания. Изо дня в день я заново переживал всю мою жизнь, тысячи раз прокручивая в голове совершённые поступки. Не знаю, сколько прошло времени, когда я вдруг начал что-то понимать.

Я внезапно осознал, что те, кого я убивал, страдали, и гораздо больше, чем я сейчас. Нет, я знал это и раньше, но всегда считал это чем-то само собой разумеющимся и не имеющим абсолютно никакого значения. Теперь же я не мог не думать об этом. Я не мог отделаться от мыслей, что все они чувствовали боль, страх и отчаяние, не мог выбросить из головы, что они умирали на моих глазах и от моих рук. Я представил, что чувствовали ангелы, когда видели, как погибают их товарищи… Впрочем, откуда мне знать?.. У наследника Тьмы не может быть друзей или товарищей – для него существуют только враги, слуги и формальные союзники… И всё же я попытался понять их. Мне вдруг пришло в голову, что я здесь не потому, что я враг Света. Вернее, не только поэтому. Главная причина в том, что я нёс за собой зло, уничтожая всех и вся на своём пути. И даже не думал об этом. Не останови меня ангелы, я бы продолжал и дальше сеять разрушение и хаос если не ради дела, то ради забавы – я привык к подобного рода развлечениям. Всё, чего они желали, – защитить от меня этот мир. Спасти его.

Эти мысли стали мешать мне спать. Всё чаще я видел перед собой глаза и искажённые лица тех, кого лишил жизни, всё чаще слышал, как кричали заточённые в Аду души смертных… Хотя нет, они же не умеют кричать. Скорее это похоже на что-то среднее между плачем и тихим воем отчаяния. Всю вечность, дарованную им при создании, они вынуждены скитаться в глубинах Ада, думая о земных грехах и терзаясь в агонии собственных воспоминаний, испытывая боль, что причинили другим, в стократном размере. И пусть поступки эти совершали они сами, именно мы, демоны, частенько толкали их на это, тихо и вкрадчиво нашёптывая в их мыслях: «Убей, ты имеешь право. Возьми, пока никто не увидит. Это не предательство, а сложившиеся обстоятельства». Я виноват в этом не меньше, ведь именно энергией этих душ я питался, и в моих интересах было пополнять их ряды, ломая жизни смертных, словно карточные домики. И это доставляло мне немалое удовольствие…

Я всё больше думал о том, что совершил, и всё яснее понимал, сколько зла я причинил, и как больно было тем, кто пострадал от моих рук. Нет, не так. Больно почему-то становилось мне. Я знал, что именно я несу ответственность за содеянное, и каждый горестный стон, что всплывал в моей памяти, с неведомой прежде силой сдавливал мне грудь. Неизвестно откуда во мне поселилось чувство вины. За чужие страдания. За своё прошлое. За зло. Да, я был злом. И это осознание пилило меня сильнее и сильнее. Кажется, у смертных это чувство называется совесть. Я всегда думал, что совесть – это оправдание светлых, не более. Оказалось, что нет. Она настигла и меня, демона, она мешала хладнокровно мыслить и будоражила мой покой. Мне казалось, я схожу с ума. Всепоглощающее чувство вины не давало мне спать, а сожаление о прошлом каменной рукой стискивало сердце, заставляя меня сутками напролёт метаться по клетке, словно это могло чем-то помочь. Мне хотелось хоть что-то сделать, изменить, исправить… Настал миг, когда я искренне пожелал искупить свои поступки. Странно, да? Мои сородичи сейчас посмеялись бы надо мной… Но как бы то ни было, мне нечем искупать грехи. Моя смерть невозможна, да и не будет она достойной платой. Она не вернёт погибших, не освободит пленённые души, не исцелит нанесённые раны. Ах, если бы я мог возвратиться в прошлое и всё исправить!.. Но это неосуществимо. А сидя здесь, я и вовсе бессилен что-либо сделать. Нет ничего ужаснее осознания собственной ничтожности, Акрилика. Когда ты понимаешь, что всех твоих сил не хватит исправить и сотую долю совершённых тобой преступлений… Я понял, что обречён на вечное заточение наедине со своими муками. И сбежать из этой клетки вины ещё нереальнее, чем из той, в которой заперто теперь моё тело. Выхода нет. Отныне мой удел лишь безнадёжность и тоска, нескончаемое сожаление и невозможность прощения…