Новое место жительства мне очень понравилось. Широкие чистые улицы, застроенные брусовыми домами, яблоневый сад, сельский клуб и много молодёжи. Всё, как в кино про целину. Школа в селе была новая, только что отстроенная. Мне было тринадцать лет, а через год я уже бегала в клуб на танцы. В деревне дети взрослеют рано. До сих пор вспоминается это время. Электричество часто отключали, но танцы продолжались при свете керосиновых ламп. Весёлый баянист Юра играл вальсы и танго, было весело и романтично. Тогда люди жили хоть и не богато, но спокойно, были уверенны в завтрашнем дне. Никто не смог бы тогда поверить, что нашему поколению придётся жить в совсем другой стране, что на его долю выпадут тяжёлые испытания, и что мир будет меняться с невероятной скоростью. А тогда, им молодым, жизнь казалась прекрасной, а впереди множество дорог – выбирай любую! Вот и я жила в ожидании какого-то огромного счастья.

Через некоторое время после переезда к нам приехала моя сестра Людмила. Жизнь её с Валерой не сложилась. После свадьбы его родители, которые были противниками этого брака, смирились и уговорили молодых вернуться в Сретенск, а когда родился внук Олежка, души в нем не чаяли. Хорошие они были люди. Отец Валерия, Иван Акимович, работал инженером на местном мясокомбинате, а мама была домохозяйкой. В их доме всегда был сытный завтрак и ужин, а в обед блюда и закуски сменяли друг друга. Всё у Марии Андреевны было так, как когда-то в богатом купеческом доме её родителей.

Помню, как мы с отцом поехали к ним в Сретенск погостить. Для меня это было интереснейшее приключение. Из Даурии мы выехали на поезде. Было лето, и я не отходила от окна, за которым мелькали солнечные картины Забайкальской природы. Степи, сплошь покрытые ярким зелёным ковром, по склонам сопок – изумительно красивые цветы Марьины коренья, а ближе к Чите – тайга. От Куэнги пришлось нам плыть по Шилке на барже, так как пароход в пути сломался. На мне был матросский костюм, забравшись на самое высокое место на палубе, я, представляя себя отважным путешественником, любовалась совершенно неописуемой красотой берегов этой широкой полноводной реки. На причале нас встречали Ольга и Людмила. Сёстры были так рады моему приезду, что уговорили отца оставить меня в Сретенске до Олиных каникул. Этот месяц я прожила в доме родителей Валеры и навсегда запомнила их гостеприимство.

Многому могла бы научиться Людмила у своей многоопытной свекрови. Но не пришлось. Валеру призвали в Армию. Надо сказать, что пока Люда вынашивала первенца, Валера мог запросто загулять с подружками, которых у него было не счесть, ведь он был красавчиком. Может быть, поэтому Людмила, оставив ребенка с родителями мужа, поехала за ним в Приморье. Там она устроилась на работу в интернат для больных детей и иногда виделась с Валерой. Но что-то не заладилось в их молодой семье. Вернувшись в Сретенск, Людмила забрала Олежку и уехала в Красный Великан к родителям. Тут она жила некоторое время, работала также в интернате, а позже вернулась в родную ей Даурию. Рано ей пришлось узнать, что такое одиночество.

А в моей жизни всё было прекрасно. В школе я не была отличницей, но училась хорошо, хотя никогда не выполняла домашних заданий, кроме письменных, конечно. Всё, что преподавали на уроках учителя, я усваивала легко. Вспоминая себя в то время, поражаюсь тому, как уживались во мне невероятная стеснительность и отчаянная смелость. В школе часто проводились концерты самодеятельности. Однажды подружка уговорила меня спеть с ней дуэтом песню «Напиши мне мама в Египет». Тогда наша страна строила в Египте Суэцкий канал. Песня, как говорится, была «в тему». Очень долго Рита уговаривала меня. А я стеснялась и никак не могла решиться. Но вот две девочки выходят на сцену. Народу – полный зал. И дети, и учителя, и родители пришли. Баянист играет проигрыш, и Рита начинает первый куплет: