Третьи были трактаторами, осуществлявшими транспортировку товаров либо морем, либо по сухопутным маршрутам от Кафы до Москвы. Таковы – Андрей, Оган и Мелксиа из России, судя по именам двух последних, армяне, курсировавшие по Черному морю между Кафой и Константинополем[686]. Таков – Хозя Асан, ездивший между Кафой и Москвой по поручениям Кокоса. Отдельные лица могли совмещать передвижения по суше и морю. К примеру, Шан Жидовин, зять Агрона Жидовина, возглавлял караваны из Киева в Кафу, а затем направлялся из кафского порта в Заморье[687].

Среди этих торговых людей были занимавшиеся перевозкой товаров на гужевом, или санном транспорте[688]. А были и такие, которые предпочитали занятие извозом на речных судах. О последних отыскиваются примечательные сведения в трактате, приписываемом Дж. Бембо: «Московиты, то есть русские, приходят по реке Танаису (Дону – А.Е.) в Тану (Азов – А.Е.) на своих больших ладьях, наподобие бригантин, и привозят [на них] дорогие меха и другие товары для продажи»[689].

Некоторым из этих торговых людей удалось добиться немалых успехов. Тот же еврей Кокос из Кафы был доверенным лицом Ивана III в переговорах с крымским ханом Менгли-Гиреем (1468–1476, 1478–1515). Ему поручал Великий князь заключение брачного союза своего сына с дочерью Мангупского князя Исайко[690]. Грек Георгий Перкамота преуспел в качестве посла Московского государя в Милан[691]. Греки Дмитрий и Мануил Рале-вы представляли Россию в переговорах с дожем Венеции, римским папой и миланским герцогом[692]. Ту же роль выполняли в 1493 г. Мануил Ангелов и Данила Мамырев[693], и последний закончил свою карьеру дьяком-казначеем, весьма высокой чиновничьей должностью. Купцы Гаврила Петров, Григорий Алексеев, Иван Подушка были вхожи в придворные круги.

Особый колорит торговле с Севером придавала фигура татарского и вообще восточного купца. Мусульмане различной этнической принадлежности были хозяевами магазинов, фондако, включавших и склады, и жилые помещения, и лавки, и порой мечети, как в Кафе[694], так и в Москве[695]. Им принадлежали караван-сараи и целые кварталы. Мусульманские купцы располагали широкими связями, осуществляя сообщение Кафы с Москвой и Заморьем, вплоть до земли Шам, или Сирии, Мисюрь, как в средневековых русских документах назывался Египет, и Италии[696]. Некоторые из них достигали значительного влияния на московских и восточных правителей, как например, Ямгурчей и Абдыл Афыз, ездившие на Север за кречетами и известные своими паломничествами в Мекку[697].

Конечно, торговый обмен между Севером и Югом не представим без итальянского купца, или «фрязина» средневековых русских источников. Владея наиболее совершенной коммерческой техникой, зная различные формы кредитования, вексельный обмен и двойную бухгалтерию, итальянское купечество создало разветвленную сеть торговых поселений с банками, меняльными и нотариальными конторами от Кафы до Сарая по волжскому пути и Львова по «татарскому пути». Итальянцы имели постоянных представителей в отдаленной Москве и даже в Скандинавии.

Итальянцы вели свои дела с особенно широким размахом не только благодаря коммерческой корреспонденции и посредничеству каких-нибудь северных или южных купцов, но и организуя собственные караваны в традиционных направлениях на Львов[698], Киев[699] и Москву[700]. Наиболее предприимчивые натурализовались в Московском княжестве, достигнув значительного положения. Таков Андрей Фрязин, получивший в качестве пожалования богатую пушниной и соколиными промыслами Печору. После смерти Андрея Фрязина Великий князь, Дмитрий Донской, передал печорскую вотчину его племяннику, Матфею Фрязину