Увы! Средоточие железоделательного производства в Кафе, обнаруживавшего к XV в. явно военизированную направленность, превращение города в арсенал, не гарантировало ему безопасного существования, но, напротив, стало фактором, усилившим конфликтогенность в условиях наступавшего коллапса татарской империи и расширявшегося турецкого завоевания.

Разумеется, импорт сырьевого железа сыграл особо важную роль в развитии ремесленного производства на Севере. Но, вместе с тем, нельзя игнорировать определенного значения ввоза готовых железных изделий. Для конца XIII в. профессор Лаура Баллетто приводила данные об оптовых поставках ножей, или кинжалов, в направлении Романии, часть которых, по-видимому, могла достичь черноморских портов[501]. Исследования Мишеля Баляра дали еще более представительный материал о ввозе железных изделий и, прежде всего, оружия в Кафу, неуклонно прогрессировавшем в XIV–XV вв.[502].

Конечно, специфика использовавшихся зарубежными историками документов – официальные акты метрополий и колоний – не позволяла говорить о частной торговле оружием, но только о снабжении собственно итальянских гарнизонов в Северном Причерноморье. И все же, какая-то часть оружия становилась предметом обмена и оказывала воздействие на северные народы не столько количеством, сколько распространением новых технических достижений.

Уже в кафских документах первой половины XIV в., в частности, в завещании некоего пьячентинца 1348 г., встречается описание полного снаряжения рыцаря, выполненного по последнему слову тогдашней техники: это были кованный панцирь с нарукавниками и парой железных перчаток, с металлическим подбородником и нашейником; то были шлем с характерным итальянским наносником – барбутой, меч и итальянский щит[503].

В актах Боццоло 1371 г., касавшихся продажи с аукциона имущества покойного нотария, назывался широкий набор вооружения, принадлежавшего одному человеку. Здесь были 9 щитов, 4 меча, 4 арбалета, 4 пики, использовавшиеся в Средние века и в эпоху Возрождения для охоты. Тут были 2 боевых копья, 2 дротика, служившие как охотничьим, так и военным целям, стрелы и кинжалы[504].

В сущности, каждый бюргер, на котором лежала обязанность служить в городском ополчении, должен был располагать если не таким количеством вооружения, то, по крайней мере, всеми стандартными средствами оборонительного (щит и доспехи) и наступательного (копье и меч) оружия.

В актах Беллиньяно 1381–1382 гг. упоминались зихская сабля, изогнутая на турецкий манер, латинский меч, железный шлем, чешуйчатый колет с рукавами и ножны для меча с серебряной цепочкой[505].

Согласно массариям Кафы, коммуна затратила в 1374–1375 гг. на приобретение оружия в Генуе и Неаполе 72 соммо 6697 аспров (около 20000 аспров суммарно). Это были пластинчатые латы, овальные итальянские шлемы с забралом, появившиеся в последней четверти XIV в., наборные щиты – павезе, изобретенные оружейниками Павии в тот же период. Там были различные мечи, копья, стрелы. В 1386–1387 гг. было затрачено 476 соммо 36538 аспров (в сумме около 125000 аспров) на закупку оружия как в Византии, так и в Италии[506].

Но христианский мир был не единственным поставщиком вооружений. Восточные источники XIII в. говорят о престижном дарообмене между правителями Египта и Золотой Орды, в которых среди диковинных египетских даров назывались калджурские мечи с серебряной насечкой, позолоченные булавы, лакированные латы, канайские копья с железными арабскими наконечниками, сабли из дамасской стали[507].

Нельзя исключать возможность поступления оружия из Малой Азии