Остаток занятия я, честно признаться, не слушала. Мои мысли метались и всё, что я старалась делать, это не пялиться на отца Доминика.

* * *

– Сестра Агата, попрошу вас задержаться, – немигающий взгляд медовых глаз, и мое сердце стало колотиться от волнения.

– Конечно, святой отец, – я передала свою книгу Барбаре и она мягко улыбнулась на прощание.

Остальные девушки направили на меня полные неприкрытой злобы взгляды. Будущие монахини точно не должны так смотреть. Бьянка что-то прошептала Жанне и та нарочито громко рассмеялась, а после они стремительно скрылись.

Раздраженно выдохнув, проповедник захлопнул дверь, а я дернулась, испугавшись.

– Прости, Агата. Я не хотел тебя пугать.

Я слегка качнула головой, показывая, что не испугалась, что все в полном порядке.

«Все в порядке» – стало моим девизом. У меня всегда все хорошо, я в порядке и вовсе не вижу странные силуэты в углах, не вижу, что они преследуют меня. И тот раз, когда я едва не упала навзничь, кто-то несуществующий подхватил меня, не дав разбить голову.

– Ты чем-то опечалена?

Я закусила губу, раздумывая, стоит ли мне рассказать все, что вертится в моей голове. Нет, точно не все, про мои мысли касаемо него самого, ему точно знать не стоит.

– Отец Доминик, мне кажется… – замолкла, жуя внутреннюю сторону щеки, —… кажется, что я схожу с ума. Мне мерещатся тени, меня мучают непрекращающиеся ночные кошмары, я не могу спать, не могу есть. Родители поэтому отказались от меня? Они знали, что со мной не все в порядке?

– Родители?

– Когда мне было тринадцать, они привезли меня сюда, а потом я больше их не видела, – я грустно усмехнулась, перебирая собственные пальцы в нервном жесте.

– Сегодня ты снова должна прийти ко мне, пока я до полусмерти избиваю несчастные подушки, – смешок из уст священника казался таким странным, нереальным. В моей голове образ святого отца – это лишенная человеческих эмоций почти что статуя, а отец Доминик улыбается, шутит, лжет.

– Мне кажется, я знаю почему тебе видится всякое. Разум человека очень слаб, особенно если не давать ему полноценного отдыха. Ты обращалась к сестре Хелен за помощью?

– Отвратительно горькие настои от которых сухо во рту, но ни капли не избавляющие от кошмаров? Наверное, я перепробовала их все за эти несколько недель.

– Я что-нибудь придумаю, – он снова улыбнулся и жестом пропустил меня вперед.

* * *

В его комнате пахло чаем, мылом и чем-то терпким. Мне нравилось, как здесь пропадали все прочие звуки. Клочки исписанной бумаги, которыми было доверху забито небольшое мусорное ведро с искривленным боком, напоминали мне о воспоминаниях, смятых и давно забытых. Однако они, время от времени, все равно успевают напомнить о себе.

Снег медленно летел с неба пушистыми, похожими на пушинки, хлопьями. Мех на капюшоне моей коричневой дубленки вымок, свалялся и скоро покроется ледяной корочкой. Я громко и заливисто смеялась, резво отряхиваясь от налипшего, во время валяния в сугробах, белоснежного снега. Внезапно, в меня полетел неплотный, но довольно крупный снежок и попал прямо, в без того уже мокрые и растрепанные, волосы.

– Папа! Я тебе сейчас буду мстить! – я расхохоталась и побежала на него, стараясь выглядеть воинственно.

– Останешься сегодня здесь, – голос мужчины вывел меня из воспоминания.

Постаралась незаметно смахнуть слезу, притаившуюся в уголке глаза, но как только сделала это, новым и неудержимым потоком хлынули новые. Я спрятала лицо в коленях, злясь на собственную никчемность.

– Ты неправильно поняла. Я не собираюсь делать ничего дурного. Планирую просидеть всю ночь в кресле за книгой.