Деметрий, приподнявшись в седле, вытянул из ножен короткий кинжал и метнул его в одного из бегущих врагов. Тот рухнул лицом вниз, не подавая признаков жизни.

Мир вокруг Луция будто замедлился, став тягучим, как патока. Он видел, как Лабеон с кем-то схватился врукопашную. Как Квинт поднимает меч, отбрасывая противника назад. Как Флавий ловко всаживает клинок под рёбра тому, кто пытался сбежать.

А потом он услышал шум за спиной, и время снова понеслось галопом. Луций резко обернулся – разбойник, который только что валялся на земле, вскочил, и его кинжал неумолимо приближался. Луций видел, как солнечный луч играет на лезвии, слышал тяжёлое дыхание противника, чувствовал тяжёлый запах чеснока и вина, исходивший от него – и понимал, что не успеет среагировать вовремя.

Но тут разбойник закричал, его тело резко дёрнулось, а через секунду он осел на землю. Над ним стоял Арташес, вытирая клинок.

– Ты бы внимательнее смотрел по сторонам, – спокойно произнёс он, глядя на Луция. – Первый бой что ли?

Луций судорожно сглотнул и кивнул. Царевич слегка усмехнулся, похлопал его по плечу и развернулся, присоединяясь к остальным.

Воздух пах кровью и дымом. Разбойники, которым повезло, сбежали, оставив тела товарищей. Крики утихли, слышались только приглушённые стоны раненых.

Квинт провёл взглядом по месту схватки. Всё произошло быстро – они захватили противника врасплох и нанесли сокрушительный удар, но кто эти люди? Обычные грабители?

Флавий подошёл ближе, на ходу убирая гладий в ножны.

– Два лёгких ранения – Марцелл, судя по всему, сломал палец, а Лабеон приобрёл ещё один шрам на руке. Деметрий их уже осмотрел. Сейчас занялся гражданскими. Что будем делать с пленными, господин? Их трое. Остальные либо мертвы, либо сбежали.

Квинт перевёл взгляд на обезоруженных разбойников. Один – коренастый мужчина с разбитым носом, другой – худощавый, с длинными, спутанными волосами, третий – молчаливый, с заплывшим глазом и ссадинами на лице. Все трое сидели на земле, связанные по рукам и ногам, мрачно глядя на римлян.

– Не думаю, что нам нужны лишние рты в дороге, – заметил Деметрий, осторожно перебинтовывая плечо одному из выживших караванщиков, – Не вижу смысла с ними возиться.

Пленник с разбитым носом сплюнул под ноги, – Римские собаки.

– Для таких слов ты слишком хорошо говоришь на латыни, – заметил Квинт, подходя ближе, – Кто вы такие?

Грабители молчали.

Квинт присел перед ними на корточки, глядя в глаза пленникам.

– Вы бывшие легионеры?

Молчание.

– Это не вопрос, – сказал он твёрже. – Это факт.

Тот, что с разбитым носом, сплюнул ему под ноги.

– Чтоб тебя Юпитер отымел в зад, псина императора.

Флавий тихо выдохнул, но Квинт даже не моргнул.

– Да, пожалуй, я не ошибся. Ваши движения, удары – всё говорит само за себя. Это не деревенские бандиты. – Он наклонился ближе. – Дезертиры?

– Мы никому ничего не должны, – наконец пробормотал тот, что с длинными волосами.

– Мы были легионерами, это правда. Пока армянский царёк не решил извести нас всех. Нам удалось сбежать, и что нам оставалось? Рим бросил нас. Все нас бросили. Ты думаешь, если бы нам удалось добраться до ближайшего гарнизона, нас приняли бы с распростёртыми объятиями? Я слышал, что случилось с теми, кто вернулся. Их обвинили в трусости и дезертирстве, и забили до смерти.

Пленный с разбитым носом горестно вздохнул:

– Мы просто хотели выжить.

Квинт встал, и выражение его лица стало каменным.

– Вы жалкое подобие людей. Вы давали священную клятву перед лицом своих товарищей. Вы предпочли влачить жалкое существование разбойников, живущих за чужой счёт. Вы недостойны милосердия. Флавий, позаботься о них.