– Вы что себе позволяете? – с вызовом спросил он.

Подполковник Немцов был исключительно спокойным человеком, классическим меланхоликом, подсчитывающим дни до выхода в отставку. Равнодушно посмотрев на разгневанного партийного босса, он спросил:

– Что прикажете делать? Вскрыть пару учебных классов и использовать их в качестве отхожего места? При массовой диарее все кабинки в туалетах заняты, кустов рядом со школой нет. Куда бежать, если стало невмоготу?

Вольский разом остыл.

– Сколько у вас больных? – спросил он.

– Пока человек восемьдесят. Если не предпринять меры, то заразятся все.

– Что у вас с лекарствами?

– Я доложил об эпидемии в Хабаровск. Со дня на день в Степанакерт прибудет начальник медицинской службы школы, но сколько он с собой сможет привезти лекарств и каких? На складах ВОГ препаратов против диареи нет, только антибиотики.

– Понятно! Мы примем меры и обеспечим ваш отряд лекарствами с городского аптечного склада.

Многолетний помощник Вольского, откомандированный вместе с ним в Карабах, возразил:

– Степанакерт находится не только в продовольственной блокаде, но и в лекарственной. Областной аптечный склад не пополнялся с мая. Для завоза лекарств из Армении надо провести специальную операцию, организовать конвой, сопровождаемый бронетехникой и вооруженными солдатами. Пока нового завоза лекарств не будет, мы ничем товарищу Немцову помочь не сможем.

– Но это же не дело, когда на глазах у женщин и детей взрослые мужики в уличный туалет бегают раз за разом! – начал вновь горячиться Вольский. – Проблему надо решать, а не искать отговорки, что Степанакерт в блокаде.

– Я предлагаю, – сказал помощник, – переселить хабаровский отряд в пионерский лагерь в поселке Балуджа. Пионерлагерь в настоящее время пустует, но системы жизнеобеспечения в нем поддерживаются в рабочем состоянии.

– Проработайте этот вопрос! – приказал Вольский и занялся другими делами.

В Дальневосточной высшей школе МВД СССР врач-офицер был один – начальник медицинской службы школы. Остальные врачи были вольнонаемными. Начмед школы был в командировке в НКАО зимой, летом вместо него медицинскую помощь оказывал однокурсник Воронова слушатель Николай Дворник, до армии окончивший медицинское училище и имевший квалификацию «фельдшер». Дворник был родом из Украины. Его отец был самым известным в стране переводчиком с русского языка на украинский. Работал он не покладая рук – переводил некоторых современных классиков украинской литературы с языка межнационального общения на литературный украинский язык. Оказалось, что многие известные украинские писатели родным языком в должной мере не владели: говорить на нем с грехом пополам могли, а письменно излагать свои мысли – нет.

Сын переводчика съездил на войсковой аптечный склад и привез метровые ленты таблеток левомицетина.

– Лечитесь, парни! – предложил он. – Других лекарств все равно не будет.

Дворник по-дружески дал Воронову целую ленту левомицетина и насыпал кулечек драже витамина С из огромной жестяной банки.

– В ленте сто таблеток, – сказал он, – на любую заразу хватит! Витамины пей, чтобы организм поддержать, а то ты бледный какой-то ходишь, изможденный.

В субботу с дашбулагского КПП по рации сообщили, что ночью исчез слушатель Сергей Грачев.

– Как исчез? – не понял Сопунов. – Заступил на дежурство и пропал? Ждите! Мы выезжаем.

Воронов не на шутку встревожился и стал собираться в дорогу.

– Ты куда? – остановил его Сопунов. – Оставайся в отряде, пока не выздоровеешь. Мы не сможем через каждый километр останавливаться и ждать, пока ты в кусты сбегаешь.