Открыв блокнот, он обнаружил спрятанную под обложкой небольшую фотографию, на которой были запечатлены мужчина и женщина, сидящие перед объективом фотографа плечом к плечу, как близкие родственники или хорошие друзья. И мужчина, и женщина были очень серьезными, словно фотографировались на паспорт, а не на любительский снимок.

Женщине было лет тридцать, не больше. Она была упитанной, с пухленькими щечками, маленькими глазками и густыми бровями, сходящимися у переносицы. Судя по намечающемуся второму подбородку, женщина страдала начальной стадией ожирения, а может, просто любила хорошо поесть и поспать после сытного обеда.

Мужчина был Воронову уже знаком – именно его изобразил на своем рисунке Грачев. Виктор долго рассматривал фотографию и не мог понять, что общего у загадочного львовского корреспондента и молодой женщины, но что-то общее у них, без сомнения, было. Виктор отложил фотографию и стал листать блокнот. На первой странице авторучкой владелец блокнота написал крупными печатными буквами лозунг на украинском языке: «…Героям слава!»[5] Лозунг показался Воронову избыточно патриотичным и даже хвастливым, чем-то напоминающим «Слава КПСС!».

«Это себя он героем считает? – удивился Воронов. – Или в его понятии герои – это бойцы, преданные трезубцу с мечом? Чей это герб? Или это не герб, а зашифрованный символ? А бабенка-то с ним на фотке мордастенькая! Чувствуется, полкастрюли вареников навернет и добавки попросит».

На следующих листах были схемы КПП на окраинах Степанакерта, в селах Ходжалы и Дашбулаг. Два рисунка изображали фронтальную проекцию рельефа местности у КПП № 22 и № 15.

«Около КПП № 22 начался Первый степанакертский мятеж, – стал рассуждать Воронов. – КПП № 15 – это Дашбулаг. Что между ними общего? Оба КПП стоят в низине, окружены невысокими горами. Остальные КПП расположены либо на равнинном участке местности, либо имеют гору только с одной стороны».

На горизонтальных схемах КПП № 22 и № 15 от одной из гор в направлении КПП расходились пунктирные линии с острыми наконечниками на концах. На военных картах так обозначался возможный сектор обстрела с определенной точки. На следующих листах на украинском языке была дана краткая характеристика намеченных для обстрела объектов. Воронов мало что понял из пояснений, но одну фразу перевел: «…тикать из Дашбулага удобнее».

«Конечно, удобнее! – согласился с корреспондентом Воронов. – По проселочной дороге можно незамеченным выехать к азербайджанскому селу, где несут службу солдаты Калачевской бригады. Они с корреспондентами связываться не будут, пропустят без досмотра».

Последние листы в блокноте были исписаны бессмысленным текстом, похожим на шифр.

«Сообщить о находке Сопунову или нет? – решал Виктор. – Пожалуй, подожду, посмотрю, как будут развиваться события. Если Грачев прав и среди его одногруппников есть предатель, то он даст о себе знать… О-па, дошло! На фотографии и у мужчины, и у женщины одинаковый напряженно-испуганный взгляд, словно они вступили в запрещенную организацию и только перед объективом фотографа поняли, на что подписались и какие могут быть последствия в случае провала».

На другой день в отряде разразилась «эпидемия» – кишечная инфекция неизвестного происхождения. Единственным ее проявлением была диарея. Человек, подхвативший инфекцию, каждый час был вынужден бегать в туалет. Боеспособность отряда за одно утро упала до минимума. Оно и понятно, какой из слушателя боец, если он ежесекундно к животу прислушивается?

С началом эпидемии в расположении отряда дефицитом стала обыкновенная бумага, но шустрые слушатели нашли выход из положения – вскрыли школьную библиотеку и пустили на гигиенические нужды годовую подшивку газеты «Советский Карабах».