– Уже пошёл уговаривать, – упрямо тряхнул вихрастой головой мальчик. Циля готовилась получать удовольствие от наблюдения за процессом. Но в этот раз у мальчика получилось довольно быстро – в кинотеатре обещали какой-то новый фильм.

Быстро уговорить получилось ещё и потому, что женщина сжалилась, войдя в комнату девочек. Ривка куда-то уже ускакала гулять, а Гита предпочитала сидеть с мамой. На дворе был жаркий май, поэтому одетая в лёгкое летнее платье девочка разрывалась – ей в кино очень хотелось, но не хотелось и оставлять Маму.

– Мэйделе, иди в кино, – тихо произнесла Циля, заставив ребёнка радостно заулыбаться.

– Спасибо, Мамочка! – девочка всё понимала, поэтому и благодарила. Поцеловав свою Маму, Мэйделе будто испарилась вместе с Аркашей.

– Чудо просто, как она тебя любит, – заметила соседка. – И Ривка с Йосей уже так же…

– Просто она наша Мэйделе, Сара, – улыбающаяся женщина старалась не думать о том, что будет, когда дети закончат школу.

А Мэйделе спокойно шла рядом с Аркашей, не знавшим, о чём говорить. Девочка улыбалась, оглядываясь по сторонам. Кино крутили с передвижки неподалеку от пляжа. «А потом, наверное, можно и окунуться», – подумала Гита, но вспомнила, что не взяла купальный костюм, и покраснела, поняв, что не рискнёт. Иногда они с Ривкой прыгали в море голышом, когда никто не видел, а сейчас уже было нельзя – не одиннадцать чай. Эти прогулки частыми не были, потому что уговорить девочку было нелегко. Тянувшаяся к семье и Маме, она не хотела просто так гулять – только по делам, которых, правда, тоже хватало. Ну и синагога, конечно… Так проходило время. День рождения Ривки и Гиты был весёлым праздником. Всегда был, потому что это же дети. Когда в самый первый раз Гита спросила: «А что это такое?», Циля чуть не расплакалась, но удержала себя в руках, рассказав доченьке, почему день, в который она родилась, – праздник для всей семьи. От таких слов Мэйделе плакала так, что перепугала всех, но с тех пор старалась сделать подарок для Ривки, потому что сестрёнка. Рисунки Мэйделе остались с сестрёнкой даже в очень суровые будущие дни, именно они согревали её и дарили уверенность в том, что всё будет хорошо.

– Мама! Мама! Я выиграла! – счастливая Гита заражала своим счастьем всех вокруг. Победив в школьном конкурсе тематического рисунка, Мэйделе внезапно обнаружила своё произведение в газете. На рисунке была их улица, и была она такой, что казалось – тронь, и всё начнёт двигаться. Картина, буквально заполненная счастьем ребёнка, заставляла улыбаться.

– Умница ты моя, – радовалась Циля вместе с доченькой, для которой Мамина улыбка была самой лучшей наградой. Ради этой улыбки Мэйделе была готова отказаться от чего угодно – только бы Мама улыбалась. Но отказываться не требовалось.

– Ривка, ходи с Мишей, – посоветовала женщина, видя, что дочка не может выбрать из двух ухажёров. – Моня трескучий,67 как второй сын,68 всё под подол смотрит,69 не нужен тебе такой.

– Да, мама! – обрадовалась девушка, чувствовавшая что-то и так. Любви в её сердце не было, взгляды Миши были приятны, а Моня умел забалтывать. Но Мама знает лучше.

Циля очень хорошо чувствовала происходящее вокруг, отчего направляла своих детей, подсказывая, поэтому в комсомол вступили и Йося, и Ривка с Гитой. Именно эта общность со своей страной помогала девушке, радостно разглядывавшей свой новенький значок с надписью «КИМ»,70 – при этом девушка, конечно же, сдавала нормы,71 как и все остальные её товарищи. Не только потому, что товарищи это тоже делали, но и потому, что Мама сказала, что лишним не будет.