Свой собственный вариант ответа на вопрос о сущности человека предлагает и экономическая антропология. Можно считать, что это новая дисциплина, возникшая сравнительно недавно на стыке двух наук – антропологии и экономики.

Экономическая антропология – это направление в экономической мысли, ставящее перед собой задачу изучения человека как экономического субъекта и разрабатывающее модели различных типов homo oeconomicus – «человека экономического».

Основной вопрос экономической антропологии можно сформулировать следующим образом: «Что есть экономический человек?». Рассмотрим вкратце, какие варианты ответа на этот вопрос выставлялись на свет в истории экономической мысли.

Классическая политическая экономия (Адам Смит, Давид Рикардо, Джон Стюарт Милль, Иеремия Бентам) рассматривала экономического человека как существо рациональное и эгоистичное. Этот человек живет согласно собственному интересу, даже можно сказать – собственной корысти, но апелляция к этой корысти отнюдь не вредит общественному интересу и общей выгоде, а наоборот способствует его воплощению в жизнь.

«Человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, и тщетно будет он ожидать ее лишь от их расположения. Он скорее достигнет своей цели, если обратиться к их эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них. Всякий, предлагающий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, – таков смысл всякого подобного предложения. Именно таким путем мы получаем друг от друга значительно большую часть услуг, в которых мы нуждаемся. Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманизму, а к их эгоизму и никогда не говорим о наших нуждах, а о наших выгодах»[18].

«Экономического человека» Адама Смита также отличает склонность к торгу и обмену:

«Не будь склонности к торгу и обмену, каждому человек приходилось бы самому добывать для себя все необходимое для жизни. …Эта склонность к обмену не только создает различие способностей, так заметное у людей различных профессий, она также делает это различие полезным»[19].

«Экономический человек» как бережливый и эффективно хозяйствующий субъект противостоит расточительному администратору и государственному деятелю:

«Великие нации никогда не беднеют из-за расточительности и неблагоразумия частных лиц, но они нередко беднеют в результате расточительности и неблагоразумия государственной власти»[20].

Смитовский идеал «экономического человека» продолжил разрабатывать Давид Рикардо. Он еще больше «рационализировал» homo oeconomicus Адама Смита, «разложил» его по трем основным классам (капиталисты, наемные рабочие и землевладельцы), еще более конкретно указал на определяющую роль собственного экономического интереса у представителя каждого класса. Движущей силой этого интереса является стремление к увеличению прибыли, ренты или заработной платы:

«Фермер и фабрикант также мало могут жить без прибыли, как рабочий без заработной платы. Их побуждение к накоплению будет уменьшаться с каждым уменьшением прибыли. Оно совершенно прекратится, когда их прибыль будет так низка, что не будет давать им надлежащего вознаграждения за хлопоты и риск, которому они необходимо должны подвергаться при производительном применении своего капитала»[21].

Еще раньше почву для неоклассического понимания «экономического человека», трактуемого в маржиналистском духе, заложил английский философ, основоположник утилитаризма, Иеремия Бентам. Он впервые ввел в политическую экономию понятия «человека оценивающего, калькулирующего», т. е. субъекта, взвешивающего, будто на весах, возможные доходы и издержки и тщательно рассчитывающего их – и не только доходы и издержки от собственной экономической деятельности, но и от всякой деятельности вообще.