Раскованной грацией лани
Минует пути эмигранта
На Запад, за край манускрипта
В объятьях небесного канта,
В узорочье звёздного шрифта
Уйдет, чтобы снова вернуться
Сюда, где проплешины света
Глаза, как огромные блюдца,
Упрямо таращат на это,
Сюда, где Кольцо Зодиака
Ещё с девятью обручилось,
Где знает любая собака
О том, что ещё не случилось,
Но скоро случится. Алеет
Истерзанный шрамами купол,
Ведёт по забытой аллее
Ушедших на пенсию кукол.
Такая уж выпала доля —
Барахтаться в ливне кошерном
Арбитром для ратного поля,
В родильных домах – акушером.
Гордится своей ипостасью
Из вод возродившийся Китеж —
Закат над Электросталью,
Который не сразу увидишь.
1998
Интервенты
Барабаны и корнеты,
Капитаны, лавагеты
Золочёными орлами
Освещают путь к победе,
Трубным гласом пропаганды,
Ароматами баланды
Дразнят лучшую из армий,
Величайшую на свете.
Строй нестройный, громогласный,
Золотой, пурпурный, красный
Командиры украшают,
Разодетые парадно.
Гренадеры, мушкетёры,
Моты, бабники, бретёры
От Мадрида до Варшавы —
В неизвестность – и обратно.
На телегах, на лафетах,
В фурах, собственных каретах
Господа уже играют
На обещанные страны.
Пэры, маршалы, маркизы
За трофейные сервизы
Друг у друга отбирают
Званья, титулы и саны.
Вдалеке от женщин вздорных
В окуляры труб подзорных
Видно страждущее око
Коллаборационистки.
И стремится к ней вояка,
Не подумавший, однако,
Что прекрасное далёко
Станет смертоносно-близким.
Серебро под сапогами
Станет белыми снегами,
А прогулочные рощи
Превратятся вдруг в завалы.
От Варшавы до Мадрида
Наприступные для вида
Обернутся злы и тощи,
Наги, босы и усталы.
Побежит за ними следом
Долгожданная победа
И ладонью в рукавице
Ниже спин их будет шлёпать.
И удары эти градом
Скачут вечным арьергардом
От столицы до столицы
Под колено да под локоть.
А когда залечат раны
Молодые ветераны,
Персифали, ланцелоты,
Господа-комедианты,
Упадёт корона с трона,
На дрова пойдут знамёна,
Изотрётся позолота,
Потускнеют бриллианты.
Долго ждать им не придётся —
От другого полководца
Примут маршальские жезлы
Стратилаты, воеводы.
Глядь – и вновь неутомимо
Строевая пантомима
Конно, людно и железно
Оседлает гребень моды.
1998
«Вначале было Слово – ослепительная вспышка…»
Вначале было Слово – ослепительная вспышка.
Так молнии решили и открыли в небе кран.
Потом пришли раскаты, их замучила одышка,
Они себе налили горячительный стакан.
Прошло четыре утра; клавесином подоконник
Служил безумным каплям, сочиняющим стихи.
– А помните, как раньше гарцевали в небе кони?
Вращая бакенбардами, ворчали старики.
Заливисто смеялась ослепительная вспышка.
Так молнии задумали ответить старикам.
Явились отголоски с барабанами под мышкой
И дрогнувшие пальцы опрокинули стакан.
Полнеба затопило, а вода сровнялась с сушей,
Раскаты закрутили старый вентиль до щелчка.
– Мне конский топот слышится,
внимательно послушай!
Старик шептал взволнованно над ухом старика.
И снова завальсировали облачные кони —
Так издревле предсказано хозяином небес,
А молнии с раскатами в обнимку на балконе
По нотам-по перилам исполняли полонез.
1998
Лирическое
Я приеду к тебе верхом
Сквозь туман Андромеды,
На крутой одинокий холм
Без сомнения взъеду,
Огляжу с высоты твой дом
И коня пришпорю.
Я приеду к тебе верхом
По зелёному морю.
Я корабль направляю свой
В заповедную бухту
И к тебе, как к себе домой,
Очень скоро прибуду.
Пусть огнями морской святой
Красит мачты во тьме,
Я корабль направляю свой
К маяку на холме.
Белым аистом прилечу
К твоим окнам однажды,
Подойду, словно в зной к ручью,
Утолить свою жажду.
Поздней осенью я хочу
Отыскать твой дом,
Белым аистом прилечу
И совью гнездо.
Человеком к тебе приду