Ориентировочно через два часа после ухода Елизарова в квартиру вошел Ипполит Матвеевич.

– У тебя был гость? – спросил писатель.

– Да, – Остап кивнул. – Я познакомился с одним хорошим интеллигентным человеком. Чисто случайно. А как твои дела? Все ли хорошо у тебя, мой друг?

– У меня все просто великолепно, – ответил Воробьянинов, который, однако, не очень-то великолепно выглядел. – Сегодня одобрили мою новую статью о причинах возникновения псевдолитературы. Я очень рад, что, наконец, закончил эту работу. Сколько нервов я на нее потратил!

Писатель глубоко вздохнул, после чего сказал, что завтра уезжает на три недели.

– Меня попросили написать книгу о буржуазной психологии на современном этапе развития истории. Мне нужен живой материал, для чего я намерен посетить Париж и Лондон.

– Я горжусь тобой. Ты молодец! – с пафосом произнес Бендер. – Значит, дела у тебя идут полным ходом. А вот я бездействую, ничего, можно сказать, не предпринимаю.

– Слушай, – вдруг оживился Ипполит Матвеевич, – а может, устроить тебя на какую-нибудь солидную работу? Это для меня совсем нетрудно. Есть люди, которые помогут…

– Нет уж, нет, – прервал писателя Остап. – Я, пожалуй, еще отдохну. Усталость пока еще чувствуется. Придет время, и я сам, может быть, попрошу тебя об этом. А на данный момент мне не хочется себя обременять официальными общественными связями. Я желаю свободно повертеться на крутящейся Земле.

– Ну как хочешь, – успокоился Воробьянинов, – твоя воля. Смотри только без меня не скучай.

Бендеру было не до скуки. Его тревожили вопросы, на многие из которых он пока не знал ответа. Проанализировав существо текущего момента, командор сначала решил, что доверять полностью словам профессора Елизарова нельзя. На его взгляд, не может такой великий человек быть таким доверчивым. Действительно, Георгий Михайлович доверил величайшую государственную тайну, можно сказать, первому встречному. Хотя и спасителю, но не проверенному на пригодность.

«А может, это была какая-то непонятная мне провокация, операция спецслужб?», – вдруг пришло на ум Бендеру. Великий комбинатор не имел никаких оснований так предполагать, но он знал, что лучше переоценить противников, чем недооценить их.

Но вскоре Остап успокоил себя – он пришел к мысли, что провокации в данном случае не было.

«Нет-нет, все это ерунда, – заключил он. – Ведь нити управления сущностным моментом были в моих руках».

Проведя анализ, взвесив все «за» и «против», оценив возможный риск, Бендер принял решение участвовать в эксперименте с машиной времени. В течение дня им был принят еще ряд решений, основное из которых – не паниковать, наблюдать, а при необходимости действовать.

– Надо взять себя в руки, – приговаривал он, расхаживая по комнате. – Я не вижу причин для тревоги… Надо быть готовым ко всему… На корабле не должно быть паники.

Много еще разных изречений произнес самому себе великий комбинатор, пока, наконец, не счел необходимым замолчать. Его окончательное решение – ничего не предпринимать до тех пор, пока не явится Елизаров и не сделает официальное предложение. Что все произойдет именно так, Остап, пожалуй, не сомневался.

И он не ошибся. Ровно в 12.00 следующего дня пришел Георгий Михайлович. Он торопливо сообщил, что уже был у Иосифа Виссарионовича по его вызову, что машина времени полностью готова, и что Сталин хочет сегодня в 13.00 видеть Бендера у себя в кабинете.

Остап хотя и чувствовал определенный страх, оделся очень быстро. По пути Елизаров дал ему несколько рекомендаций по поведению при разговоре со Сталиным.