– Не жалеешь? – шёпотом спросил Ален, обняв её за талию.

– Я никогда не чувствовала себя так легко.

– Почему ты сбежала?

– Позже, пожалуйста… Лучше расскажи ты. О своей семье.

– О братьях я тебе уже говорил, – после минутного молчания начал рассказ Ален, – а мать умерла, когда мне было около двенадцати. Она была настоящей леди. Рядом с ней всегда ощущались уют, нежность, забота.

– Думаю, я далека от тех, кого вы называете леди…

– Я и сам далёк от образа настоящего джентльмена. Для меня главное, что ты со мной настоящая. Не играешь какую-то роль, – убедил её Ален, – отец до вечера проводил время в поле, работал наравне с темнокожими. Ночью сидел с сигарой за книгой. А в выходные всё время уделял нам. Он помог братьям уйти во флот, меня же обучал следить за плантацией, считал, что я справляюсь с этим лучше их. Он с самого детства общался с нами, как с мужчинами, со взрослыми людьми. И дал нам воспитание, построенное по принципу: лучшее воспитание – самовоспитание. Не оказывал на нас никакого влияния.

– Твоя история напоминает мне о моём детстве.

Ален крепче сжал талию Аноры и увлек её прилечь.

– Тебе не холодно? – спросил он, поправив меховую накидку на ней.

– Нет. Прекрасный вечер.

– Дорогая, на счёт свадьбы. Боюсь, ты не успеешь пригласить родственников. Плыть из Ирландии в Америку, насколько я знаю, очень долго.

– Мне некого приглашать, – ответила Анора, положив голову Алену на грудь.

Он крепче прижал её к себе, коснулся губами волос.

– Тогда через две недели будет торжество. Тебя это устроит?

– Вполне, – ответила Анора.

– Хочешь спать? – заботливо спросил Ален, обратив внимание на её утомлённый вид.

– Эти бесконечные примерки у швеи так утомили. Меня ещё никогда не заставляли так долго стоять на одном месте. Ноет всё тело.

– Я донесу тебя до постели, – улыбнулся Ален, и легко, словно пушинку, подхватил невесту на руки.

Анора рассмеялась, приникнув к его груди. Мягким шагом он поднялся на крыльцо, по ступенькам на второй этаж, напевая про себя веселую мелодию. Сабрина, проходящая мимо, тепло улыбнулась ему.

Ален зашел в комнату Аноры, аккуратно положил её на кровать, снял меховую накидку и шерстяное платье, оставив её в нижней одежде, и укрыл одеялом. Анора взяла его за руку и сонно прошептала:

– Останься. Я так не люблю спать одна.

Ален поцеловал её руку. Сняв рубашку, он лёг рядом, положил руку на талию Аноры. Она уже спала, но к Алену сон не шёл. Нежность, ласка, чувственность, были для него новыми ощущениями, которыми он хотел насладиться сполна.

Среди ночи Ален проснулся от криков Аноры. Она металась по кровати, дрожала всем телом, сыпала проклятиями и плакала. Потом резко ослабла и начала шептать что-то про казнь, королей и бумаги. Ален прижал Анору к себе, напевая успокаивающую песню, поглаживая её волосы, лицо. Она не проснулась, но в его руках успокоилась. Ален понял, что в её жизни произошло что-то совершенно ужасное, и он захотел узнать скорее, что именно, чтобы болезненные воспоминания перестали разъедать её душу.

Ночь унесла с собой прошлые тяготы и утром Анора не вспомнила ночного кошмара. Присутствие Алена рядом сделали пробуждение приятным. Эта ночь ещё больше сблизила их. Действительно, у них было чувство, словно они знакомы целую вечность и столько же ждали друг друга, а сейчас встретились вновь.

Анора аккуратно, стараясь не разбудить Алена, встала с кровати. В этот прекрасный день хотелось заниматься чем-то приятным, быть в движении. Съездить, наконец, на плантацию, так много значащую для Алена. И, решив, что непременно это и надо сделать, Анора выбрала тёмно-синее шерстяное платье, которое согреет её в это морозное утро. Затем, она спустилась на кухню и распорядилась о завтраке. В ожидании пробуждения Алена, Анора зашла в библиотеку и стала просматривать корешки книг. На глаза попалась выцветавшая, без надписей обложка. Анора взяла эту книги: «Истории царских семей». Полистала, открыла страницы об Верховных ирландских королях.