Тут толпа разразилась новой волной гомона: очевидно игра была окончена. Один из знакомых Меншикову офицеров, раздраженно кинул на бочку карты и быстро направился прочь. Победил неизвестный щеголь. Он пожал руку оставшемуся сопернику и быстро собрал выигранные монеты. Затем встал, оказавшись среднего роста, и только затем развернулся. Это была девушка.

С острыми чертами лица, пухлыми, но бледными губами и кожей, словно выбеленной. Она была поразительно стройна. Казалось, что она пережила страшную болезнь. А глаза… Ее глаза, словно ими северное море зачерпнули и затем заморозили. Невероятно холодные глаза. Нет, не то чтобы мертвые, но в них будто бы вся скорбь человечества была заточена.

– Вы так на меня смотрите, будто мы возлюбленные, разлученные много лет назад, встретившиеся в иной жизни, – она улыбнулась, но в глазах так и не появилось радости.

– Знакомься, Лариска, Алексашка Меншиков, – представил ей соратника Петр.

– Наслышана о вас, – она говорила медленно, а голос у нее был поразительно глубокий.

– Лариса Вовк – дар нам от морского правителя, – рассмеялся царь.

– Если надумаете ко мне обращаться, Александр Данилович, – Меншикову понравилось, как она произнесла его полное имя, – я предпочитаю такие невероятные формы, как «Лара» и «Лариса Константиновна».

Затем она перевела взгляд на Петра и, глядя прямо ему в глаза, сказала:

– Вас, император, это едва ли касается.

Вольный взгляд. Дерзкий и совершенно непочтительный. Лариса Константиновна Вовк и в самом деле могла бы оказаться морским существом, но не даром, а нечистью. Русалкой или сиреной, которая зазывает зазевавшихся путников в свои сети. Нет, Александр Меншиков ни за что не попадет в ее ловушку!

– Позволите узнать, свидетелем чего я только что стал? – спросил Меншиков.

– Лариска в карты играет невероятно! – голосом очарованного кем-то человека заявил Петр. – На протяжении нескольких часов никто ее обыграть не смог.

– Вот как, – хмыкнул Меншиков, словно заподозрил в этом что-то нечистое.

– Ловкость рук и никакого мошенничества! – рассмеялась Лариса Константиновна. – Я просто хорошо считаю. У меня есть несколько талантов, которыми я сильно горжусь и игра в карты – один из них.

Она не была юной и очень себя ценила. Александр никак не мог понять, кем она приходится теперь Петру. Недавно у того возникла связь с Мартой. Но здесь было что-то иное. Лариса Константиновна не была похожа на ту, кто станет предлагать себя мужчинам. Несмотря на ее явную вольность, в ней чувствовалась уверенность богатого и влиятельного человека. Этого не было у самого Меншикова. Он вырос в бедной семье и всего добился своими трудами. Несмотря на то, что карьера его была успешна, он не мог не оглядываться на то, что все его влияние может рассыпаться в один день. Лариса Константиновна была другой. Она держалась так, как держатся потомственные. Те, за кем всегда была сила рода. И то, что она позволяет себе чуть больше – лишь доказывает это.

Когда занимался рассвет, Лара окончательно оставила надежду уснуть. Она встала и накинула свой замечательный халат. В нем она ощущала себя пираткой. Она почесала Тревела за ухом и вышла из шатра. Кот тут же последовал за ней. У него, может, и не было человеческого интеллекта, но четкое инстинктивное понимание, что рядом со странной путешественницей он в безопасности – да.

Лара умела двигаться тихо и совершенно не боялась того, что вокруг полно мужчин. Как и прежде, она не жила с мыслью о том, что противоположный пол может, а главное хочет, ей навредить.

Десять минут ходьбы и вот она на берегу залива. Она не любила это место. Всей душой не любила. Все ее воспоминания об этом месте, кажется, связаны с одним лишь инженером. Даже во время поездки с Мидом, они все равно наткнулись на следы ее старой любви. Да, кажется, Николай Павлович сумел изничтожить каждое ее счастливое детское воспоминание о семейных поездках в Петергоф и на пляж в Солнечное, Зеленогорск… А может и хорошо. Тосковать по неудавшемуся возлюбленному куда проще, чем по семье: семью она уже никогда не увидит. А инженера, может не самого, но отголоски его присутствия – наверняка.